Храбрецы

– Нет, нет, они все резко умолкали, когда звучал выстрел, а потом продолжали веселье, – девушка сидела, поджав под себя ноги. – Они громили витрины.

– Знаешь, что, – Олег встал, – уходи отсюда, а я с ними разберусь. Мне ещё надо одного парня оттуда забрать, думаю, ему там не место.

– А может не надо? – жалобно спросила Лена, поднимаясь следом.

– Там у входа, где отдел с корейской косметикой, лежит хороший велосипед, может хватать его и уматывай отсюда, как можно дальше, обещаешь мне? – что ж, иногда в наши сердца стучится милосердие.

– Хорошо, – руки её дрожали. – Слово офицера.

– Вот и молодец, – Олег по‑отечески растрепал чёрные волосы. – Тебе ещё жить и жить, а меня, старика, уже не жалко.

Стойка с топорами как будто только его и дожидалась.

Он стоял над ней мрачный, потирая сухие руки с проступившими венами. Решил выбрать небольшой туристический топор, с толстым обухом и удобной резиновой ручкой. Самое главное, что его легко было спрятать в широком рукаве парки и также легко достать.

Немного страшно конечно, но когда в такие моменты ему не было страшно? Нужно настроиться, убивать людей не так‑то просто, как может показаться, особенно, когда в руках нет автомата. Это всегда напоминало ему чёрно‑белый фильм, без слов, без звука, только эмоция. Можно услышать и противоположное мнение о бое, некоторые считают это битвой умов, кто кого переиграет в прятки и чудесную дворовую игру «Кинь камень». Надо понимать, в роли камня здесь выступают гранаты.

– Скоты, мерзавцы, подонки!

Но нет ничего страшнее человека, думалось Олегу, уподобившемуся зверю.

– Сволочи, твари, выблядки, – продолжал бормотать он.

Зачем ему всё это? Девочка спокойно уйдёт, а он мог бы отправиться по своим, никому не нужным делам, совершенно один, без балласта в виде худого студента. Но что‑то внутри него требовало крови под видом справедливости, и Олег не хотел противиться. Наверное, сегодня наступил тот самый день, когда он спустит с поводка свою дикость, как спустили они, наивно полагая себя невиновными.

– Негодяи, уроды, подонки… – он на секунду остановился. – Подонки уже были… Говно!

Вот так неплохо, да. Натянув на руки крепкие бойцовские перчатки, чтобы не выбить костяшки, Олег захватил с собой ещё одну маленькую, но очень полезную вещь – короткий выкидной нож. Таким без труда можно заколоть человека, как свинью.

Выстрел заставил пригнуться.

Никакой реакции. Далёкий весёлый смех оставался на удивление стойким, напоминая комариный писк.

Олег напряжённо огляделся по сторонам, опасаясь слежки. Не заметил ли кто его высокую фигуру в тёмных углах магазина? Однако коридоры торгового центра были безмолвны, оставлены на волю злобному ветру, гудящему в стёклах пустых галерей.

Раз.

Раз. Два.

– Тебе что надо?

Трудно сохранять спокойствие в такой ситуации.

– Я пришёл за своим другом, за Мишей, – Олег стоял непринуждённо.

– Слушай, Олег, отстань, ладно? – Миша, весело болтавший до этого с какой‑то девицей, весь напрягся. – Оставь меня в покое!

– Ты слышал, старик, – охранник подошёл ближе, угрожающе выпятив грудь. – Проваливай.

– Я хотя бы не лысый в свои пятьдесят два. Скольких ты убил за сегодня? – Олег оглядел притихшую толпу. – Вас было двенадцать, не считая моего товарища, куда делся последний? Вышел за сигаретами и не вернулся?

– Давай ты лучше уйдёшь отсюда, по‑хорошему, – лысый положил руку на кобуру.

– Я слышал выстрел, ты убийца, – нужно сохранять спокойствие. – Скажи мне, зачем?

– Тебе не понять, – охранник покачал головой. – Ты не знаешь, что такое отчаяние. Эти люди не хотели жить и попросили меня сделать всё быстро. Это акт милосердия.

– Когда мать топит новорождённого, это тоже милосердие? Она избавляет его от грядущих страданий, видимо. Когда врач незаконно делает эвтаназию, он тоже совершает акт милосердия? – Олег сплюнул. – Лишь отговорки.

– Тебе не понять, – правая рука у него напряглась, пальцы заиграли на курке. – Ты и не знал видимо настоящего милосердия, поэтому иди на хуй.

– Иди на хуй! Иди на хуй! – скандировали люди вокруг.

Они ненавидели его. Удивительно, как человеческий мозг быстро выбирает себе стратегию поведения – не прошло и одного дня, как люди сбились в полудикие стаи, размышляющие о морали. Странно, но ничего, Олег вернёт им цивилизацию.

– Да? А может ты, туда пойдёшь?

Рукоять топора скользнула в руку, как родная. Олег нанёс удар снизу‑вверх, прямо в челюсть. Зубы охранника со щелчком сомкнулись, а сам он отшатнулся, развернувшись на все сто восемьдесят. Мужчина остановился, зажимая рот рукой. На пол упало несколько капель тёмной крови.

Олег сблизился и нанёс короткий, но сокрушительный удар по затылку, проламывая голову.

Женские крики наполнили воздух. Лысый упал на грудь, нелепо выставив свой обвисший зад. Он судорожно сучил ногами, пытаясь, видимо, подняться, и приглушённо хрипел. Пальцы его, как черви, пробрались в рану, выдавливая что‑то вроде крови. Зрелище было до того отвратительное, что Олег решил положить ему конец, подошёл и ударил ещё два раза, раскалывая череп, как арбуз. Немного мозгов вытекло на пол мерзкой жижей.

Что он знает о милосердии? Видимо, ничего.

– Ну что, сучки, кто‑нибудь ещё хочет повыёбываться? – люди поражённо разглядывали кровь на его лице. – Давайте, ну же!

– Пиздец тебе, – кто‑то выхватил из костра кочергу.

– Тварь, мы тебя порешаем! – применение нашлось и стульям.

– Гнида, ты за всё ответишь… – блеснул нож.

– Да ну, валим! – некоторые оказались благоразумнее.

– Девочки, подходите по одной, – улыбнулся Олег.

– А‑а‑а‑а‑а‑а‑а! – кочерга описала свистящую дугу.

Олег нырнул парню под руку и рубанул по шее.

Ещё несколько шагов были пройдены, словно в трансе. Едва зажимая рану рукой, уже почти труп, выронил своё оружие и рухнул, провожая убийцу вопросительным взглядом.

Стул угодил прямо в лицо Олега, больно мазнув по веку. Слепо отмахнувшись, он получил уже вторым, прямо по рукам.