Измена. Разлюбить случайно

– Что ты пылишь? Ты же отомстила мне с Шерханом. Мы в расчёте теперь, зачем разборки устраивать? Я стараюсь простить. Потому что очень хорошо тебя понимаю, сам сделал бы так же. И ты пойми меня.

Я замираю, как если бы у меня свело все мышцы сразу.

– Что я должна понять?

– Я не могу сейчас объяснить. Всё завязано на бизнесе. Я хочу стать богатым, понимаешь? Пока мы с тобой ютимся в этой квартирке, другие живут в особняках. Я работал как проклятый, получая за это гроши. Но я не хочу быть рабом. Хочу управлять, понимаешь?

До меня стало доходить.

– Так ты из‑за денег с ней, что ли?

– Ну, не только , она хорошая девчонка. Правда. Мне нравится. Но люблю я тебя.

Я не могу сдержать нервный смех:

– Спорим, ты ей говорил про меня то же самое?

Стас резко меняется в лице. Чужим равнодушным голосом заявляет: – Я понял, с тобой сейчас нет смысла разговаривать. Давай так. Не надо истерить. Через пару часов приду за вещами. Я переезжаю к Нине. Поговорим, когда станешь адекватнее.

Стас вышел из квартиры, хлопнув дверью.

– Всё, – сказала я самой себе, – он ушёл.

Села на кровать, обхватив руками голову. Плакать больше не было желания. Только кажется, что мозг сейчас взорвётся от хаотично возникающих в нём мыслей.

Вдруг раздаётся звонок. У Стаса есть ключ. Кто там ещё? Я с трудом поднимаюсь, подхожу к двери , смотрю в глазок. И вижу огромный букет красных камелий. Открываю. Улыбающийся курьер в синей рубашке и кепке в тон протягивает мне цветы.

– Для Виктории.

Я молча забираю , захлопываю дверь. Когда Стас успел заказать цветы, только же ушёл? Какие красивые, изумительные… На мужа не похоже. Он бы выбрал розы, за всё время брака дарил мне только их. Я снимаю с полки вазу, наливаю воды, ставлю букет, бережно расправляя цветы. Вдруг замечаю небольшую открытку.

Достаю и ошеломлённо читаю: "Когда вчера ты шепнула, что хочешь меня, я на пару секунд потерял сознание".

 

Спорим!

 

Наверное, это от Кирилла. Больше не от кого. Кровь прилила к щекам. Я ему говорила такое вчера? Как стыдно теперь. И вообще, невежливо напоминать женщине о том, что она говорила, когда была не в себе.

Но как эти слова будоражат моё воображение… Что он такого сделал, раз я так сказала? Должна же быть причина.

Я ярко вспоминаю ощущение его рук на своём теле. Прислушиваюсь к себе, стараясь представить, как это чувствовалось в тот момент. И понимаю, что нечто подобное было и раньше.

Картинка – кусочек пазла. Я стою перед Кириллом совсем без одежды. Он почему‑то чуть ниже и держит меня за талию. Одет в ту же рубашку, в которой был в клубе. Серьёзно смотрит на мои губы, на подбородок, шею, ниже… А я раскрываю плечи, подаюсь ему навстречу, уплываю. На этом всё.

Ох, неужели так было? Может это мои фантазии?

Так, о чём я, вообще думаю, пока ещё замужняя женщина?!

Хотя очень временно замужняя, судя по всему. После того, что я узнала, никаких вариантов быть не может. Только развод. Если у Стаса с Рыжиком настолько серьёзно, выход один. Это уже не мой мужчина. Я не хочу его больше видеть. Он разрушил всё, чем я дорожила. Любовь, доверие, нежность. Вытер ноги об меня. Растоптал нашу семью.

Я складываю вещи в чемодан и мысленно отмечаю, что, как ни странно, мне не так оглушительно больно, как вчера. Ощущения притупились. Остались обида и разочарование.

Хорошо ещё, что у нас не случилось детей. Работая в начале семейной жизни медсестрой в роддоме, я каждую смену видела крохотные сладкие носики, торчащие из тугих кульков. И очень хотела и сама родить ребёнка. Малыша, которого мы будем любить всем сердцем. Но Стас всегда считал, что рано, надо сначала обеспечить безбедную жизнь, создать финансовую подушку. Я безумно расстраивалась. Продолжала мечтать, но Стас был непреклонен.

Сейчас я понимаю, хорошо, что он настоял подождать. Мы расстанемся легко, у нас не будет причин встречаться после развода. Не надо договариваться о свиданиях с ребёнком, об алиментах. Не надо объяснять малышу, куда делся папа. Нас ничего, совсем ничего не связывает.

Я забила до отказа чемодан, выставила в коридор. Остальное заберёт позже. Или новое купит, у него же теперь должно прибавиться денег.

Звонок в дверь. Кто там ещё? На пороге стоит Наташа.

–Сюрприз! – в одной руке у неё торт, в другой бутылка вина, – что сбежала‑то вчера?

Не дожидаясь приглашения, она входит, скидывает балетки и идёт на кухню. Берёт с подставки нож, режет торт. Достаёт из шкафчика над раковиной две кружки. Штопор у неё почему‑то с собой. Подруга ловко открывает бутылку, разливает вино.

Я обессиленно присаживаюсь на стул.

– Нет, только не это.

Наташа достаёт из кармана брюк мой телефон, кладёт передо мной:

– Ты на столе забыла. Я подумала, вдруг Стас влезет, а у тебя там секреты.

Она силой вкладывает мне в руку кружку, заставляет сделать глоток. Вино оказывается очень приятным на вкус. Наташа садится напротив, чокается со мной и требует:

– Пей, а то из тебя слова не вытянешь. А мне очень интересно, что случилось.

Ведь не отстанет теперь. Да, второй день алкоголь – это трудно. Но что мне ещё остаётся… Спиться и умереть в одиночестве.

– Только немного, нехорошо после вчерашнего, – я обречённо соглашаюсь, – случилось то, что мы разводимся со Стасом. И всё очень, очень, очень плохо.

Через полчаса раскрасневшаяся Наташка ставит пустую бутылку под стол, в десятый раз обнимает меня и повторяет:

– Это я виновата. Прости, дорогая. Да если б я знала, что он таким окажется, я бы его собственными руками…

Она говорит так потому, что со Стасом мы познакомились благодаря ей.

– Наташ, не твоя вина, что я такая доверчивая дура, – мне опять тоскливо, мутно и хочется плакать.

Наташка расстроенно ёрзает: – Нет, ты себя не ругай, это у него ни стыда, ни совести. Слушай подожди меня десять минут, сбегаю за добавкой и мороженым. Так и знала, надо было сразу две брать.

Я вяло киваю. Подруга уходит в коридор, кричит оттуда:

– Я твои кроссы надену, ладно? Новыми балетками ноги натёрла.

– Возьми, и мои ключи тоже. Я пока полежу, а то слабость какая‑то.