Измена. Разлюбить случайно

Меня распирает от ярости. Я еле сдерживаю слёзы. Понимаю, что сейчас должна высказать свои чувства. Что‑то сделать, тряхнуть, ударить его. Но не могу.

Стас застывает, напряжённо соображая. Потом бьёт себя ладонью по лбу: – Викуль, прости, вообще все числа перепутал, вылетело из головы.

Он обнял меня, обдав тяжёлым запахом пота и алкоголя. Я морщусь.

С бархатными интонациями, которые всегда сводили меня с ума, а сейчас звучат грязно и вульгарно, муж шепчет мне на ушко: – Поздравляю, моя дорогая. Только подарка нет у меня. Но ты не переживай. Ведь лучший твой подарочек – это кто? Вот закончится вечер, придём домой, я тебе подарю.

Он по‑идиотски хохочет.

Я теряюсь, мысли хаотично бьются в голове. А как же чек из ювелирного? В груди саднит от подозрений. Мне страшно. Я беспомощно оглядываюсь на подругу.

Наташа понимает мой призыв о помощи, подхватывает меня под руку: – Иди сюда, а то праздник давно начался, а именинницу, – она выразительно посмотрела на Стаса, выделив это слово, – так никто торжественно и не поздравил.

Наташа стучит вилкой по бутылке, привлекая внимание гостей. Музыка замолкает, все оглядываются на нас.

Подруга проникновенно произносит тост: – Я хочу поздравить нашу дорогую Викторию с днём рождения! Желаю тебе благополучия, любви. Оставайся такой же очаровательной. Желаю семейного счастья, чтоб муж ценил, всегда был верным, никогда не обижал..

Рыжеволосая знакомая Стаса неожиданно громко рассмеялась. Все оглядываются в её сторону. Она прикрывает рот, старается сделать серьёзное лицо, потом, копируя интонации Наташи, заявляет:

– С днюхой, Вика. Мужа тебе хорошего и детишек побольше, – и быстро выходит из зала, демонстративно повиливая задом.

Виски пронзает боль.

Я смотрю на Стаса и пытаюсь осознать, что происходит в этот момент. Неужели между ними что‑то есть? Девушка слишком молодая для него. Совсем ребёнок. Она даже могла бы быть его дочерью.

Муж кажется невозмутимым, будто ничего странного не происходит. Не глядя на меня, он наливает себе водки, ни с кем не чокаясь, выпивает.

Я прошу его:

– Не надо, тебе уже хватит.

Но он качает головой:

– Всё под контролем.

Небрежно чмокает меня в щёку:

– Это за тебя, Викуль.

Пьяно развалившись на стуле, он оглядывает зал, ищет кого‑то глазами. Потом с напором сдувает волосы со лба и жалуется:

– Малыш, прости. Перебрал по ходу. Пойду умоюсь.

Я грустно киваю и провожаю его взглядом.

Вечер окончательно испорчен. Всё не так, как я планировала. Настроение на нуле. Не хочется ни есть, ни пить, ни танцевать. Что я тут вообще делаю? Сейчас вернётся Стас, рыжая. И я буду до ночи любоваться на них, слушать тупые шутки… Вот бы сбежать. Стараясь превратиться в свою тень, проскальзываю к выходу из зала.

Я не собираюсь искать Стаса, напротив, хочу уйти незаметно. Куда – сама не понимаю. И стремительно иду по длинному пустому коридору в сторону лифта, стараясь наступать как можно тише…

 

С днём рождения

 

Сначала появляются звуки. Гулкие голоса, непонятные фразы. Я приподнимаю тяжёлые веки и наблюдаю, как передвигаются светящиеся лампочки надо мной. Они плывут ровными ручейками справа налево. Нереальность происходящего подчёркивает ощущение покачивания, как в люльке. И обволакивающий аромат сандала, он что‑то мне напоминает… Из недавнего.

Вдруг огни пропадают, им на смену приходит сильный дождь, он колко лупит мне в лицо. Я зажмуриваюсь и, наконец, окончательно возвращаюсь в чувство. Понимаю, что меня несут на руках. Перевожу взгляд в направлении движения и вижу, как распахивается дверь автомобиля. Меня бережно сажают на переднее сиденье. Через пару секунд на водительское место плюхается Кирилл.

Он приветливо улыбается:

– Очнулась? Отлично. Тогда поехали.

Выжимает газ, мы с рёвом срываемся с места.

– Куда вы меня везёте? – слабо интересуюсь я.

– Сама же сказала, что у тебя день рождения. Едем отмечать, – голос Кирилла звучит так, будто это должно быть естественно и понятно, а я сморозила глупость.

Я вяло сопротивляюсь такому наглому тону:

– Мы что, перешли на ты?

– Да, – оптимистично заявляет Кирилл и подмигивает, – но если ты так сразу не готова, то нам придётся пить на брудершафт до тех пор, пока у тебя не получится.

Я испуганно вжалась в кресло. Чёрт меня дёрнул упасть в обморок именно рядом с ним. А вдруг этот Кирилл – маньяк? Тем более, так разглядывал меня. Чуть глазами не съел. Я озираюсь в поисках телефона. Но понимаю, что оставила его в ресторане, вместе с сумочкой и ключами от дома. Сердце колотится, как метроном на ускоренном.

Дрожащим от возмущения голосом заявляю:

– Я вообще не пью.

Кирилл с улыбкой приподнимает правую бровь. Чувствую себя дурой.

– Чего смешного?

В его глазах пляшут чёртики. – Ты интересная. Особенно когда злишься. Что‑то в тебе есть.

Я показываю руку с обручальным кольцом:

– Не надо подкатов. Я замужем.

Кирилл становится серьёзным:

– Где твой муж сейчас?

Мне не по себе. Я совсем не знаю, что ответить. Сжимаю руки до боли, до побеления пальцев. Молча склоняю голову, чтобы Кирилл не заметил, как из глаз капают слёзы. Стараюсь не шмыгать и, в надежде отвлечься, пристально наблюдаю, как по ткани платья от них расплываются тёмные пятнышки.

Большая тёплая рука на мгновенье успокаивающе касается моего плеча. Я на секунду широко открываю глаза, дую на них, давая возможность слезам высохнуть.