К морю

– Какие‑какие?

– Мы так постояльцев своих называем, – Руслана бросила на Сиэль смеющийся взгляд.

– Не знаю, как другим, но мне такое определение явно подходит, – улыбнулась та. – И бабушку Олу как будто, ну… По‑другому не назовёшь, что ли.

– Это точно, – закивала Руслана. – Она вроде бы старой не выглядит, но явно жизнь повидала, и заботится обо всех тут, как родная бабушка. Так вот! Разговорились мы в лавке, я ей пожаловалась, что не дают красоту наводить и о людях заботиться. А она: у меня такой работы полно, приезжай! А мне чего терять? Я и поехала. И маму с собой взяла. Мы с ней далеко от моря живём, на другом конце города, ей ходить тяжело было. А тут сидела целыми днями рядом с ним – бабушка Ола уверена, что её не столько таблетки вылечили, сколько море.

– Очень может быть, – серьёзно кивнула Сиэль.

– Ну вот, – продолжала Руслана, обрадованная, что нашла внимательного слушателя. – Мама уже год как дома живёт, а я всё тут. Хорошо! Пыталась прошлым летом поступить на вокальное отделение, но не прошла: не практиковалась очень долго, не занималась ничем. Теперь думаю, может, так тут и оставаться – море рядом, зарплата нормальная, атмосфера такая семейная…

– А ты хочешь учиться?

– Да хочу, конечно, но куда мне… В этом году тем более не возьмут.

– Но есть же ещё до вступительных время, неужели не попробуешь?

Руслана махнула рукой и поморщилась.

– Расскажи о себе лучше, – попросила она.

– А что о себе… – пробормотала Сиэль.

Что ей рассказать? Ей правда интересно? Какой кошмар, я совсем отвыкла общаться с людьми.

Она улыбнулась, как будто собиралась сообщить что‑то весёлое, и сказала:

– У меня похожая ситуация была: бабушка болела. У всех в восьмом классе отношения начинались, а у меня работа.

– Бедная, – посочувствовала Руслана.

– У мамы тогда с деньгами совсем плохо было, да и не только с деньгами. Они с папой развелись в мои десять, и она очень тяжело это переживала: ни работать нормально не могла, ничего. Буквально в позапрошлом году только из депрессии выбралась, спасибо отчиму.

– А отец с тобой после развода общался?

– Пытался, но мама не давала. Потом он в другой город переехал, так и не виделись с тех пор…

– Да уж, как‑то плохо всё с отцами у нас, – невесело усмехнулась Руслана. – Мой ушёл, когда я ещё совсем мелкой была… А тебе бы с папой хотелось увидеться, пообщаться?

– Хочется иногда, – не раздумывая ответила Сиэль. – С ним всегда здорово было, с детства благодаря ему много приятных воспоминаний осталось. Папа по командировкам часто ездил, я его подолгу не видела, но со мной он иногда возиться успевал и вечно что‑нибудь интересное придумывал. И море папа мне показал…

– Вот это он молодец, уважаю! – оценила Руслана. – Ну, зато все моим отношениям с мамой завидовали. Мы с ней всегда как подружки были, я от неё ничего не скрывала. Школу с одноклассниками прогуливаешь? Ну приводи, борщом накормлю. На свидание собралась? Давай с макияжем помогу. Только на ветру не целуйтесь, губы обветришь! Философские разговоры до утра? Отлично, ничего, что на работу вставать. Короче, мамочка у меня огонь.

Действительно есть чему позавидовать… Сколько мы уже с мамой по душам не разговаривали? Когда я доверяла ей последний раз хоть что‑нибудь?

– А ты надолго тут?

– Нет, к сожалению. Мне и так неловко, что мама эту поездку оплачивает.

– Это же здорово, раз она может себе позволить.

– Да, но мы с мамой… не слишком близки, и я себя чувствую обязанной, обузой и вообще. Я же целый год у парня жила, с маминой шеи слезла, а теперь вот он бросил меня – и здравствуйте, пустите порыдать, а заодно кормите и на курорты отправляйте, – эти слова Сиэль опять произносила с улыбкой, которая будто бы была призвана компенсировать их невесёлый смысл.

– Ой, бедняжка, – Руслана легонько погладила Сиэль по плечу. – Ну ничего, отдохнёшь, оправишься, вернёшься, найдёшь дело по душе, съедешь от мамы, и всё хорошо у тебя будет!

Сиэль криво усмехнулась и неопределённо помотала головой. Потом встрепенулась и бодро спросила:

– Так что с пением? Будешь поступать ещё раз?

– Да какое мне поступать, – Руслана недовольно повела плечом, заставив подпрыгнуть лежавшие на нём каштановые кудряшки. – Я даже не пела не помню сколько, не говоря уже о сольфеджио.

– Так давай споём! – оживилась Сиэль. – Знаешь группу «Яблочный пирог»?

– Знаю, – понуро вздохнула Руслана, и Сиэль тут же запела простую, но радующую слух мелодию. Руслана деланно закатила глаза, но подпевать начала, не удержалась. Сиэль посмотрела на неё с восхищением: глубокий, бархатный тембр кудрявой горничной ласкал слух и трогал за душу. То сливаясь в унисон, то расходясь на интервалы, непохожие голоса рождали гармонию и поднимались к небесам под аккомпанемент умиротворённых вздохов волн. А на маленьком балконе незаметной тенью стоял Дьюван, слушал пение и смотрел, как качается на волнах невесомый лунный свет.

 

Комната утопала в молочной синеве предрассветных сумерек. В открытое окно заглядывала утренняя звезда – приглашала посмотреть вместе с ней на просыпающийся мир. Приятно было дышать свежим воздухом, высунув нос из‑под тёплого одеяла, но Сиэль не собиралась нежиться в кровати. Она слишком ценила каждый час, проведённый у моря, чтобы тратить время на сон или довольствоваться видом из окна, имея возможность сидеть у полосы прибоя.

Сиэль выскользнула из одеяльных объятий, обняла сама себя, потёрла руками плечи, чтобы прогнать набросившиеся на голую кожу мурашки. На цыпочках пробежала по прохладному полу, нырнула в ванную, которую заботливо нагрели трубы с горячей водой, – напряжённые мышцы немного расслабились, мурашки отступили, скатились с рук и ног. Ополоснула лицо, почистила зубы, совместив это занятие с приседаниями – хорошим способом согреться и взбодриться.

Пока Сиэль одной рукой доставала из шкафа платье, другая рука привычными движениями расплетала растрепавшуюся за ночь косу. В груди трепетало предвкушение – Сиэль не знала, чего именно, да это и не имело значения, – заставлявшее торопиться на свидание с приморским утром. Приятный на ощупь материал платья скользнул по коже; Сиэль вскинула руки, чтобы застегнуть пуговку, бросила взгляд в зеркало, улыбнулась и подумала, что давно так сильно не радовалась простым вещам. И уж тем более не вскакивала с утра пораньше, чтобы привести себя в порядок, надеть красивое платье и полюбоваться на своё отражение.