Карта мира

– О, Евгения, – игриво обиделся граф. – Не судите строго. Я уже просил у вас прощения, кстати, за ваши бесплатные выходные…

– А я уже благодарила вас за оказанную честь, – также игриво ответила я.

Наши лошади прижались друг к другу и остановились. Они щипали какую‑то сочную травку и пытались тереться боками друг о друга, так что мы с графом оказались очень близко.

– Чем планируете заняться эти две недели? – неожиданно спросил граф.

– Не знаю, – пожала я плечами. – А что вы можете предложить? – Андриан удивленно вскинул брови, и я поспешила добавить. – Нет, я не хочу отвлекать вас от дел. Просто вы могли бы мне что‑то рассказать и посоветовать…

– Я понимаю, Евгения. Пока вы здесь, я за вас отвечаю. И у меня не может никаких других дел кроме вас…

Тут я вспомнила о своих мыслях, которые ночью пришли мне в голову. И я решила их осветить.

– Но, граф, то есть, Андриан…, вы же хотели найти какую‑то девушку, которая знает про карту мира. Так, кажется?

– А разве я ее не нашел? – переспросил граф, чем несказанно меня удивил.

– Как же?! Вы думаете, это я?! Вы ошибаетесь! Это не я! Я вообще не знаю ни про какую карту мира! Я вообще не знаю ваш мир!

– Я не мог ошибиться, – твердо сказал Андриан, внимательно глядя на меня.

– Разве? Ваш прибор ошибся, когда мы возвращались в ваш мир, на «пару километров», помните? Почему же вы уверены, что прибор не ошибся, когда отправлял вас в мой мир?!

Видя, что он никак не реагирует на мои слова, я продолжила:

– Я говорю вам, что ничего не знаю. Раз для вас это большая срочность, а я поняла, что это большая срочность, то вы должны найти настоящую девушку, которая знает то, что вам нужно. Не хватало, чтобы я застала военные действия в течение двух недель.… А вдруг меня убьют? А мои родители даже не узнают об этом! Они решат, что я пропала без вести! – от этих мыслей мне и правда стало жутко, и я с ужасом посмотрела на графа. Но он, казалось, меня не слышал.

– Вас же Евгения зовут? Евгения Голубева? – уточнил он.

– Да. Но сколько в мире таких вот Евгений?! – воскликнула я. – Говорю же! Я не та, кто вам нужен! И, самое главное, вы не должны терять время!.. Если есть возможность найти эту девушку без вашего аппарата, то вы должны ее использовать! А если вы боитесь за меня, то я могу спокойно просидеть эти две недели в вашем замке, пока вы решаете ваши непонятные дела с войной…

– Нет, я не мог ошибиться, – снова повторил граф, глядя мне глаза. – Что‑то в вас есть такое, что говорит о том, что это вы…

Я возмутилась его упрямству и нежеланию меня слушать. Ну как так можно?! Он с такой срочностью похитил меня, а сейчас тратит время на пустую болтовню! А что если и правда наступит война?!

Мысли мои бегали как угорелые, и все это не укладывалось у меня в голове. Мне даже показалось, что я сплю. Нет, наверняка я сплю, и мне все это снится. Я попробовала себя ущипнуть, не вышло. Было больно, и я не проснулась. Граф все также сидел передо мной в седле и с интересом наблюдал за моими движениями. От злости и на себя, и на него, что ни капельки не понимаю, что происходит, а он не хочет мне объяснять, я инстинктивно дернула ногами, отчего моя кобылка резко встрепенулась, громко заржала и понеслась галопом. Помню, я еле успела схватиться за узды, чтобы не упасть, и завизжала во все горло:

– Гра‑а‑а‑аф!

Кобыла неслась со всей своей лошадиной дури прямиком в лес. Мы все больше и больше проникали вглубь; ветки хлестали меня по лицу, рукам и ногам; платье цеплялось за колючие кустарники, деревья становились все плотнее и плотнее. А глупая Матильда неслась и неслась. Я зажмурила глаза от страха – все я сейчас умру!

Не знаю, сколько я так скакала, как вдруг почувствовала, что лошадь остановилась. Я открыла глаза и огляделась. Вокруг были плотные столбы стволов деревьев, кроны которых уходили высоко в небо и почти полностью закрывали его, отчего в лесу царили вечные сумерки. Здесь подлесок был редкий, а под ногами простиралась мягкая лесная подстилка.

Мне стало страшно. Я заблудилась. Я в глубоком лесу, и не знаю, куда идти. В голове сразу заклубились воспоминания о занятиях по безопасности жизнедеятельности, где проходили, в том числе и ориентирование. Но ориентирование было бы полезно, если бы я знала, в какую сторону света мне надо. Но я совершенно ничего не знала о замке, и в какой части света тот находился. Я в ужасе представила, что меня ждет, ведь через пару часов стемнеет. А я в лесу одна! Первый раз одна! Ночью! И без подходящего снаряжения! Ведь кроме громоздкого платья у меня больше ничего не было. В панике я закричала:

– Граф! Граф! Помогите! Граф! – А вдруг он недалеко, и может меня услышать. – Граф! Граф! – Он наверняка поскакал за мной следом, и уже где‑то рядом. – Граф! Андриан! Граф!

Лошадь подо мной недовольно фыркнула. Я побоялась, что ей снова вздумается куда‑нибудь бежать – галопом по Европам, и, возможно, еще дальше от замка, чем мы находились сейчас. Набравшись смелости, я осторожно погладила ее по мягкой чуть шершавой шее:

– Все хорошо, Матильда, все хорошо, – неизвестно кого успокаивая (кобылу или себя), произнесла я. – Все хорошо, спокойно…

Я неловко спрыгнула с лошади, та снова недовольно фыркнула, но осталась стоять рядом. Я поспешила взять ее под уздцы: не хватало, чтобы я еще и без лошади осталась. Я же тогда совсем умру от страха.

Так, поглаживая лошадь, я постаралась вспомнить, в какой стороне света находится замок, чтобы хоть как‑то сориентироваться. Но в голове все еще царила паника, и она отказывалась соображать. Вздохнув глубоко десять раз, чтобы успокоиться, я напрягла мозги и вспомнила, что когда мы выезжали из конюшни, солнце находилось позади нас. Было послеобеденное время, то есть оно двигалось на запад. Значит, запад был примерно позади нас, а мы шли практически прямо, то есть на восток. Я обрадовалась своей мысли.

– Значит, – снова рассуждала я вслух, нежно гладя Матильду, – конюшня находится примерно на западе, значит, туда нам и надо…. Только где же он этот запад?!

Я снова огляделась. Вокруг меня были все те же деревья, и я в упор не видела ничего подходящего, что могло бы мне указать правильный путь. По кронам стороны света я не могла различить, так как они были слишком высоко и смыкались друг с другом. Тогда я ненавязчиво развернула лошадь, и решила пока идти в ту сторону, откуда пришла, при этом внимательно изучая стволы деревьев.

Не знаю, сколько прошло времени, я вообще плохо в лесу ориентируюсь, но начало темнеть. Я все шла и шла, ведя за собой послушную Матильду, и ругая ее про себя, на чем свет стоял. Лес уже плыл у меня перед глазами, когда я, наконец, на одном из деревьев увидела мох. Никогда не думала, что буду радоваться этому как сумасшедшая. Лошадь аж зафыркала от моей радости. Я видела, что она устала, впрочем, как и я, но как понимал мой расплавленный мозг – мох – это наш шанс. Мох растет на деревьях с северной стороны – этому нас еще в школе учили. Я подошла ближе и прикинула, где же тогда запад. Оказалось, что я шла почти верно. У меня возникло желание погладить мягкую сущность этого растения, и я чуть ли не обняла ствол.

Так я стояла несколько минут, взволнованная и счастливая, пока мои чудесные ушки не услышали пронзительный свист, а за ним глухой стук… «Как будто нож воткнулся в дерево», – промелькнула у меня мысль, и следом за ней я медленно подняла голову и застыла от ужаса.