Клошар

Я понимаю, что нахожусь дома. Также понимаю, что не один, но на этом все мои понимательные способности исчерпываются.

Передо мной материализуется полстакана прозрачной жидкости.

– Пей лучше водку, полегчает. И на сегодня хватит. Вот, запивон держи, – Саня протягивает мне стакан с водой.

Я приподнимаюсь на локте и одним рывком опрокидываю в себя водку, сразу же запивая её водой. Замираю, чтобы понять, не пойдёт ли обратно.

– Охх, вроде прижилось, – мямлю я, усаживаясь на кровать. И тут же ощущаю облегчение. В голове начинает проясняться.

 

После возвращения из Сибири это уже третья моя осень в Питере. В первый год, когда было совсем трудно с деньгами, я допустил ужасную ошибку – продал свою фотокамеру барыгам на Сенной. А потом случился кризис, скакнули цены, и купить новую камеру стало для меня нереально. Жил я случайными подработками. Кем только не работал – от строителя‑ремонтника до социального работника. Через полтора года после отъезда из Томска на пороге моей комнаты в коммуналке на Сенной появился Саня. Из его сбивчивого рассказа я понял, что после того, как я уехал, он попытался помириться с Тасей, но из этого ничего не вышло. Она решила порвать с ним окончательно и бесповоротно. Саня психанул, пошёл в местный военкомат и завербовался по контракту. Сразу после этого он был отправлен обратно в свою часть, расположенную в крайне нестабильной на тот момент Чечне. Дальше Саня путался во времени и событиях. Ясно было только то, что чеченская эпопея, не продлившаяся и года, закончилась для него контузией головы. Пробухав в госпитале с месяц, Саня был благополучно комиссован из армии по состоянию здоровья. Вернувшись в Томск, он пробухал ещё месяц. Попытался найти работу, не нашёл и двинул ко мне. Я, конечно, был рад приезду старого дружбана. И без лишних вопросов выделил ему раскладушку возле окна.

 

Накануне ночью сидели на «Баркасе» – плавучем кафе на Неве. Когда мы с Саней пришли, там всё уже было забронировано, и внутрь нас не пустили. Но тут нарисовался Жмых – старый знакомец, бывший танцор – и быстро сговорился с охраной. За то, что Жмых «растанцовывал» публику, его беспрепятственно пускали в любое заведение района, да ещё и подпаивали. В общем, мы прошли. Пили, танцевали, снова пили. Дальше всё как в тумане. Вероятно, и в тумане мы тоже пили. Всё, как обычно. А теперь мы с какими‑то тёлками тут, а Жмых ещё ночью слился по своим делам.

 

Сижу и тупо наблюдаю за тем, что происходит в комнате. Саня оттирает мокрой тряпкой пятно со своей штанины. Две помятые девчонки пьют пиво, сидя за моим столом. Под столом – шеренга пустых бутылок. На столе томик Бродского с разложенными на нём кусками жирной воблы. Меня сейчас стошнит.

 

Бондиада

 

На днях Саня встретил бывшего сослуживца, на гражданке имеющего некое отношение к спецслужбам. Встреча вылилась в пьянку до коматозного состояния, но с опохмелкой, однако, в довольно приличном ресторане. Там‑то Санин, а теперь уже и мой новый друг, Джеймс, мать его Бонд, пообещал нам помочь с разрешением на ношение огнестрельного оружия. В ходе разговора наш дружбан демонстрировал единственный, на его взгляд, правильный способ приготовления «Кровавой Мэри», наливания водку в стакан по ножу. Зачем нам оружие? Саня решил заделаться телохранителем. Или хотя бы устроиться бойцом в одно из многочисленных охранных ведомств. Подозревая, что быть бодигардом – не моё призвание, я всё же с лёгкостью согласился за компанию с Саней попробовать и выяснить, что же выйдет из этой затеи.

 

Светит непривычное для Питера солнышко, журчат весенние ручейки, где‑то во дворе матерится дворник. Идём в лицензионный отдел сдавать экзамены на оружие. Мы с Саней и наш друг Бонд. Договорились, что получим бумаги, но на курсы всё равно походим. Хотя бы для того, чтобы понимать законы, то бишь, «для профилактики». Мы на месте. Вход с торца пятиэтажки. Перед нами невзрачная дверь с глазком и звонком. Бонд звонит и показывает удостоверение в глазок. Открывает молодой высокий парень в сером костюме.

– На оружие примете? – произносит Бонд, пожимая руку парню. И говорит нам: «Я пойду, дел ещё много сегодня». Парень кивает ему и делает нам приглашающий жест. Внутри комната. В ней стоят несколько школьных парт. Нам с Саней дают карты с вопросами и вариантами ответов – точь‑в‑точь как в автошколе. Разве что все вопросы касаются огнестрельного оружия и российских законов, с ним связанных. Напротив каждого правильного ответа стоит галочка, нарисованная простым карандашом. Вероятно, в комнате снимает скрытая камера и нужно сделать вид, что мы добросовестно сдаём экзамен. Быстренько проходимся маркерами по картам и отдаём их парню.

– Ну, поздравляю. В понедельник подходите вот по этому адресу за лицензией.

Парень протягивает нам визитку с адресом какого‑то учреждения. Мы берём бумажки и довольные выходим на улицу.

– Ну чё, по «Балтике» ‑троечке? – с чувством выполненного долга выдаёт Саня.

– Давай‑ка шестёрку, раз такое дело, – приободрившись отвечаю я, – тёмного накатить сейчас самое то будет!

– Да, отметим, – улыбаясь, согласно кивает Саня.

Хлюпая кедами по каше талого снега, мы бредём к ларьку через дорогу.

 

Сон

 

Ночью мне снились Алтайские горы. Я ехал на джипе с Ленкой и Андреем. Сидел на заднем сидении и смотрел на величественный Северо‑Чуйский хребет. Мы поднялись на Семинский перевал, и вдруг пошёл снег. Белый снег крупными хлопьями падал на лобовое стекло, на чёрный асфальт, на красно‑жёлтую осеннюю листву. Мы остановились возле небольшой кофейни на перевале. Ребята зашли внутрь и сели за стойку. Я пошёл следом и тоже заказал себе перекусить. У еды был необычный, восхитительный вкус, а кофе издавал терпкий аромат, который смешивался с запахом алтайских кедров. Хозяйка заведения весело шутила, и её длинные рыжие волосы тряслись в такт звонкому смеху. Повар из кухни пел какую‑то песенку, а молоденькая официантка хлопала в ладоши. Я смотрел на падающий снег через стекло, и мне хотелось остаться в этом кафе навсегда. Я чувствовал красоту вокруг и сам становился красивым, пропуская это ощущение сквозь себя. А потом Андрей встал и сказал, что пора ехать. А я подумал, нет, я останусь здесь. Просто останусь. Но затем встал и пошёл вслед за ними в машину. Сел на заднее сидение, и мы тронулись. Прижавшись щекой к окну, я смотрел на удаляющуюся кафешку. Мы ехали по Чуйскому тракту. Ребята болтали о чём‑то своём, строя планы на следующий день и на будущую жизнь. Они не заметили магии того, что с нами только что произошло, а я положил голову на сиденье и притворился спящим. Мне больше нечего было делать, кроме как слушать звук двигателя и хруст снега под колёсами.