Клошар

Мы вернулись и разложили наши дровишки горкой – как для пионерского костра. Солнце совсем закатилось куда‑то за горы. Почти мгновенно на нас опустилась чёрная, как смоль, ночь. Мы развели костёр, укутались какими‑то тряпками, принесёнными из машины, и вполне уютно расположились возле огня. Ленка поставила вариться макароны по‑флотски, открыла банку с тушёнкой. Я разлил нам с Андреем по трети стакана «Столичной», а Ленке – специально для неё взятого армянского коньяку.

Выпив, Андрей оживился:

– Хорошо сидим. А главное – нас с дороги не видать.

– А что такого? – удивился я.

– Дык, алтайцы бешеные. Туристов грабят, могут и убить.

Он сказал это таким тоном, будто речь идёт о чём‑то нормальном и естественном для здешних мест. Типа: тут вот земляника растёт, тут лось пасётся, а тут вот алтайцы туристов мочат. Ленка отодвинулась от огня и притихла, слившись с темнотой. Только пламя отражалось в её глазах.

– Да не бойтесь вы, я ж говорю – нас не видно. Просто рассказывают всякое… Да и не про эти места так‑то рассказывают, а про Телецкое озеро и Улаганский район, – попытался разрядить обстановку Андрей.

– А что там, в этом районе? – из темноты подала голос Ленка.

– Алтайцы там совсем дикие, – продолжил Андрей, – когда трезвые, то ещё ничего. А как хоть тридцать грамм накатят, то сразу у них мозг выносит. Не умеет алтайский организм алкоголь перерабатывать. Отсутствует в нём какой‑то фермент, отвечающий за расщепление спирта. А выпить, меж тем, организм этот очень даже любит. Убьёт за водку. К тому же местные считают себя полноправными хозяевами алтайской земли. И полагают, что пришлые должны за всё им платить. Просто платить, не задавая никаких вопросов. Монгольская кровь. Что тут поделаешь? С медведем легче договориться, чем с пьяным алтайцем.

 

Я чувствовал себя школьником в пионерском лагере, выслушивающим от сверстников страшные истории про чёрную комнату, жёлтое пятно и зелёных человечков. И никак не связывал эти рассказы с реальной жизнью. Ленка молча выпила ещё, разложила по мискам сварившиеся макароны и плотнее закуталась в байковое одеяло. Андрей, между тем, продолжал вещать. Похоже, его воодушевляли туристические байки с трагической развязкой:

– А вот ещё была история… Пьяный алтаец вошёл в школу и взял двух девчонок в заложницы. Потом заперся с ними в сарае и начал требовать, чтобы к нему вернулась жена, которая его накануне бросила. Бабу его не смогли найти – она ещё вечером уехала в другую деревню к матери. И тогда алтаец этот застрелил одну школьницу, а вторую ранил. Потом сам застрелился. Вот это любовь!

Не успев закончить свой рассказ, Андрей принялся за следующий:

– А вот ещё одна история. Пьяный алтаец увидел красивую машину и захотел покататься. Просто подошёл к тачке и убил всех, кто в ней был. А была там семья из Барнаула. Пара молодая с ребёнком. И ребёнка не пожалел, скотина.

– Андрюша, прекрати, – застонала Ленка, – меня сейчас стошнит.

– Лен, давай водочки, закрепим! – подсуетился Андрей.

– Нуу давай, нехристь, – согласилась она.

Меня эти байки особо не трогали. Андрей, откровенно говоря, производил впечатление пустозвона. Как Ленка умудрялась с ним дружить много лет – ума не приложу. Ну, это её друзья – я никогда не указывал ей, с кем водить дружбу, а с кем – нет. Слушая разговоры Ленки и Андрея, я, подогреваемый спиртным изнутри и теплом от костра снаружи, постепенно погружался в сладкую дрёму.

 

Очнулся я, когда уже светало. Костёр погас. Дрожа от холода, я снял ветровку и натянул под неё свитер. Потом надел шерстяные носки и зашнуровал берцы. Влажный холодный туман окутал всю низину. На стоянке никого не было. Я встал, заглянул в машину – тоже пусто. Только разложенные кресла да куча одеял. «Хм, они спали в машине, а меня не разбудили», – подумал я обиженно. На месте костра лежала кучка ещё тлеющих углей. В груди зашевелилось смутное беспокойство. Сразу вдруг вспомнились все эти ночные страшилки.

– Лееен, Андрюх! – позвал я негромко, вглядываясь в лес. Никто не откликнулся. Озираясь по сторонам, я пошёл по знакомой тропке. Туда, куда мы вечером ходили с Андреем за дровами.

– Леен! Леен…

Лес был тих и неподвижен. Густой, словно парное молоко, туман обволакивал деревья, рассеиваясь лишь там, где я проходил. Я шёл осторожно, стараясь, чтобы ветки не хрустели под подошвами трекинговых ботинок.

Вдруг, в сотне метров справа послышались приглушенные голоса. Я замер, прислушиваясь. Затем раздался сдавленный стон. Ступая с пятки на носок, почти бесшумно, я двинулся на звук, проклиная чёртов туман.

Нога ступила на что‑то мягкое.

Чуть не упав от неожиданности, я резко отдёрнул ногу и отскочил в сторону. Прямо передо мной, на телогрейке, лежала Ленка. А на ней – Андрей. Ленкины бёдра были обнажены, свитер задран выше груди. Придавленная к земле грузным телом, она встретилась со мной взглядом. Мгновение она будто не верила своим глазам. Потом очнулась и принялась судорожно дёргаться, пытаясь выбраться из‑под Андрея. Он же меня не видел и поэтому продолжал совершать энергичные поступательные движения тазом.

Я застыл, как в столбняке. Всё это было неожиданно. Чертовски неожиданно. И противно. А самое ужасное было то, что я совершенно не понимал, что мне делать в этой ситуации.

Шесть секунд тишины в полной невесомости.

Шесть, пять, четыре, три…

Я развернулся и, не разбирая дороги, зашагал прочь сквозь свинцовый туман.

 

Трасса