Когда тучи закрывают солнце

У слова «доброта» много синонимов, но ни один не подходил к ней: она была не просто добра, Лизин знал немало людей, которые были очень добры, особенно если это ничего им не стоило (или, если стоило, то самую чуть). Доброта Ольги была чем‑то особенным: её не надо было просить, стоило только сказать о какой‑то проблеме, как она тут же включалась в её решение. Поэтому Павел, общаясь с ней, всё время следил за собой, чтобы не проговориться о чём‑то, что требовало решения: стыдно было нагружать женщину своими проблемами. Другие же ничуть не стеснялись этого и эксплуатировали её, как могли: и денег перехватить (в основном без отдачи), и прикрыть, и подменить, и что угодно. Не говоря уже о домашних, которые представления не имели, как помыть за собой чашку или найти в шкафу носки…

Мысли эти пробегали в голове, и неожиданно Павел достал мобильный и послал эсэмэску: «Лёля, подлетаю к Москве. Красиво. Думаю о тебе. Будь здорова».

А внизу действительно раскинулся современный, весь из новых, сверкающих разными цветами материалов, мегаполис. Мужчина не раз бывал в столице СССР, но сейчас это был совершенно другой город. Впрочем, думать об этом было поздно: самолёт совершил посадку в аэропорту Домодедово.

Ирину он узнал сразу. Она стояла у здания аэровокзала и прижимала к груди дощечку с его именем. Её синие с льдинками глаза внимательно оббегали толпу, но как только она увидела Павла, льдинки стали таять и, кажется, даже выплеснулись на ставшее вдруг юным милое лицо с ровным носиком и словно нарисованными губами удивительного кораллового цвета, который бывает от природы у очень небольшого количества людей.

– Ну, здравствуй, Плюшевая, – весело поздоровался Павел. И услышал в ответ «Здравствуйте», сказанное низким голосом прекрасного тембра.

 

Глава IX

 

Москва конца 90‑х встретила Павла НЭПмановским разухабистым видом, каким он себе её представлял: крутолобые, коротко подстриженные молодчики с золотыми цепями на шеях в палец толщиной, «ночные бабочки», коих было видно немало и днём, казино, куда Павел с Ириной заглядывали по вечерам. Появилась куча киосков на каждом углу, «море» иллюминации и узкоглазых лиц: китайцы, вьетнамцы выглядывали из‑за горой навешанных тряпок на всех базарах, базарчиках и задорно кричали:

– Заходи, смотри, лючший товар!

Но сильно приглядываться к новой Москве Павлу было некогда: он серьёзно занимался проблемой, рассматриваемой на симпозиуме. Слушал выступления светил со всего мира, и в душе его рождалась гордость: он не знал многого из того, о чём говорилось, но чувствовал это давно. Взять хотя бы его привычку рисовать своих клиентов, и не только головой, но и руками ставить правильный диагноз. Или равное партнерство: врач‑больной.

Депрессия – это в первую очередь болезнь не тела, но души. Да, можно с помощью препаратов привести в норму биохимические процессы в голове, можно с помощью бега на время увеличить уровень серотонина. Можно ещё много чего… Но всё это относится к телесному (соматическому) уровню, которое является следствием нарушения на более высоком – духовном.

В специальном отчете Национального института психиатрического здоровья «Депрессивные расстройства» (Secunda, Katz, Friedman, 1973) говорится, что с депрессией связано 75 % всех психиатрических госпитализаций, и что ежегодно у 15 % взрослых людей в возрасте от 18 до 74 лет наблюдаются симптомы депрессии.

За 34 года, прошедшие с момента исследования, ситуация серьёзно изменилась: с техногенным развитием стран всего мира эти цифры значительно увеличились в сторону ухудшения. Сейчас можно смело говорить о том, что каждый второй взрослый человек склонен к депрессивным состояниям.

Когнитивная терапия (от латинского «cognitium – знание, понимание») – это активный, директивный, ограниченный по времени структурированный подход при лечении не только депрессии, но и других психиатрических расстройств. В его основе лежат разнообразные стратегии. Они направлены на выявление и проверку ошибочных представлений и дезадаптивных умопостроений больных. Это очень сложная работа.

Результатом когнитивной терапии является итог: пациент постепенно перенимает от врача многие терапевтические техники. В какой‑то момент он вдруг обнаруживает, что начинает играть роль психиатра по отношению к самому себе, подвергая сомнению собственные болезненные умозаключения и прогнозы. Появляется адекватное восприятие окружающего мира и своего места в нём.

…Час за часом Павел всё более и более проникался идеями когнитивной терапии депрессии, и по истечении 10 дней твёрдо решил практиковать её в работе наряду с медикаментозным лечением, понимая, что три декады недостаточно для полного овладения методом.

И начал испытывать его на Ирине, потому что опытным глазом психоаналитика определил сразу, что девушка больна. Но главным препятствием стало то, что она за последние дни кардинально изменилась: это был жизнерадостный, весёлый, влюблённый в жизнь человек. Он видел, что эта девочка с высоким айкью, в делах душевных – истинное дитя, ранимое и пугливое. Иногда он ловил на себе её затуманенный взгляд, полный обожания и надежды. Это пугало его и исключало всякое применение к ней полученных знаний. И Павел, дружески относясь к Ирине, соблюдал определённую дистанцию. Он прекрасно понимал, что будет с Плюшевой синеглазкой, когда уедет, а она из мира грёз попадёт в мир реальный.

 

Глава X

 

А тем временем Плюшевая летела словно на крыльях с работы домой, чтобы переодеться: у неё было назначено свидание с Павлом. Она бежала и улыбалась встречным прохожим. Девушка всех любила, всех хотела одарить светом звёздных глаз. В какую‑то секунду в мозгу промелькнула тень, тревогой отозвавшаяся в душе, но Плюшевая отогнала её, чуть не рассмеявшись вслух: что там придумал ещё её организм? Она здорова и счастлива. Депрессия? Да пошла она! Ивообще это глупость и выдумка врачей. Её душа поет, и так будет всегда!

Однако встретивший Ирину Павел несколько встревожил заявлением, что спустя три дня семинар заканчивается, и он уезжает домой. Но тут же девушка хитро про себя улыбнулась и подумала: «Теперь ты от меня не убежишь». А вслух ничего не сказала.

Они гуляли по ночной Москве и были похожи на влюблённую пару. Однако это было не так. Мужчина отлично понимал, что Ирина неравнодушна к нему, но упустил момент, когда они преступили грань просто хороших знакомых, и теперь растерялся: он не знал, как охладить вспыхнувшие к нему чувства. Как врач, всегда умел это делать и знал, как, но здесь смешался.

Да, она нравилась ему, но не более. И вообще он отдавал себе отчёт в том, что перед ним больной человек. По многим особенностям её поведения понял, что Ирина сейчас находится в том состоянии, когда процессы возбуждения преобладают над процессами торможения. Её переполняет энергия, ей хочется летать, но тем опаснее будет возвращение в обычное состояние: это вторая сторона депрессии. Однако сказать все это ей он не мог. И успокаивал себя только тем, что они скоро расстанутся.