Конфетка для сурового босса. Судьбу не обмануть
Патлатый, с кудряшками, оборачивается на мой голос. Весь такой дерзкий. А потом зелёные глаза тухнут и округляются.
– А, Динар Тагирович, рад видеть. У вас какие‑то вопросы ко мне?
– Руки от моей жены убрал, – сурово кидаю.
Вижу в глазах Миланы растерянность и удивление.
А вот тренер быстро одёргивает ладонь.
– Простите, не знал! Больше не повторится!
И убегает пятками сверкая.
Не повторится. Я обещаю.
Остаёмся с Радовой наедине. Опускаю взгляд, уже привыкая, что она такая мелкая. Скрещивает руки на груди и недовольно кидает:
– И что я должна вам за спасение?
Иногда она напоминает мне маленьких собачек. Милых с виду. А как рот откроют – гонору им не занимать.
– Я помог чисто по‑человечески.
– Не надо мне помогать, – зло топает ножкой. – А то потом скажете переспать с вами!
– Хорошо, – тяжело вздыхаю. – Позвать героя‑любовника обратно?
– Не надо, – угрюмо произносит. И проскакивает мимо меня, скрываясь за углом.
Ладно. Услышать «спасибо» после того, что я вчера ей предложил, даже не ожидал.
Хмыкаю, возвращаюсь в раздевалку. Получается, что сверлю спину Миланы взглядом. И снова взгляд летит на стройные ножки.
Вдруг по коридору разлетается детский голос – и девушка останавливается, оборачиваясь на звук.
– Ма‑ма!
Невольно повторяю за Миланой, смотря за спину.
Неужели?..
Ангелочек бежит по коридору. Весь мокрый, счастливый, с растрёпанным хвостиком на макушке. В голубом купальнике с цветочком.
Милое зрелище.
Кстати, с мамой они одеты как всегда гармонично. Обе в голубом.
Крошка пробегает мимо меня, бросается к маме в ноги. Даже не заметила меня, дебоширка.
– Ма! Я папавала! – улыбается, отчитываясь.
– А чего так рано? – девушка меняется в лице. Становится мягче, ласковее. Ребёнок меняет её не на шутку. За минуту я увидел двух разных людей.
– Пи‑пи хотю, – подпрыгивает на месте.
Второй раз при мне так говорит. И я улыбаюсь, вспоминая наши посиделки в кафе.
Но тут же уголки губ летят вниз, когда взгляд невольно опускается на бледнокожую попу. Это уже вторая детская задница за последние два дня.
И я напрягаюсь.
И у Вари, моей племянницы, и у Евы есть родимое пятно на попе. В одном и том же месте. Как и у меня. Точь‑в‑точь.
Наше, Юсуповское, родимое пятно.
Какого чёрта?..
Глава 17
– Сейчас сходим, золотце моё, – беру Еву за ладошки и поглядываю на Васю, стоящую в коридоре. Слава богу, она следит. Я уж думала, мой неугомонный ребёнок опять потерялся.
А нет, под присмотром. Очень даже чутким. И не только под моим и тётиным.
Почему этот мужчина так странно смотрит на мою конфетку?
Динар его зовут, да?
– Вы чего на мою дочь?..
Резко обрываюсь, когда замечаю, куда именно устремлен взгляд извращенца.
Капец… Быть не может!
А таким приличным человеком казался!
– Вы что, попу моего ребёнка разглядываете? – шепчу в шоке. Сердце колет от волнения и возмущения.
Я в такой ситуации впервые и не знаю, как себя вести. Накричать? Кинуться с кулаками?
Для начала пытаюсь поговорить, но он меня игнорирует. Залипает на Еве и глаз не отводит.
Все. Точка кипения достигла наивысшей отметки. Наглец!
Срываюсь с места, оказываясь рядом с мужчиной. И с силой бью его по плечу.
Надо было отвечать, а не глазеть! Тогда бы до рукоприкладства не дошло! Наверное.
Зато это имеет эффект.
Динар переводит все внимание на меня. Глаза настолько темные, что на мгновение я пугаюсь.
– Так вышло, – сурово чеканит.
И это все, что он может сказать в своё оправдание?!
– Так вышло? – возмущённо переспрашиваю и закипаю на месте. От злости ещё раз бью его по плечу, но уже сильнее.
– Ма, – вдруг вскрикивает Ева и бежит к нам. Подлетает к Динару, закрывает его собой, расставив ручки в стороны. И, нахмурившись, недовольно просит: – Не бей дядю!
– Ева, отойди от этого педофила, – строго произношу, включая родительский тон. Хватаю малышку за руку.
– Я не педофил, – голос его никак не меняется. Такой же стальной, холодный.
– Ага, как же… Или это я сейчас на попу ребёнка пялилась, да?
– Я все объясню. Успокойся.
– Давайте снизим градус общения, пожалуйста, – встревает в диалог сестра. – И вы спокойно поговорите. Не в коридоре.
Мимо проходит какой‑то мужик, косо посматривает в нашу сторону.
– Мне всё и так понятно, – шепчу, по‑прежнему пребывая в смятении.
Опять хочу ударить его. Напоследок. Прямо по лицу! Чтобы неповадно было!
Замахиваюсь.
И Ева вдруг начинает громко кричать и плакать. Топать ножками, истерить.
Резко вместо злости и ярости на меня накатывают беспокойство и тревога.
Боже мой, малышка испугалась!
Подхватываю дочку на руки, крепко обнимаю. Сердце останавливается, когда вижу её красное личико, мокрые ресницы и подрагивающую нижнюю губу, которую она всегда выпячивает вперёд.
