Конфетка для сурового босса. Судьбу не обмануть

– Ох, не знаю, – качает головой и вздыхает. – Чувствую, неспроста. Там какой‑то мужик серьёзный. Кажется, намеревается сад наш закрыть… От самого губернатора здесь. Боюсь, тут неважно, найдут они что‑то или нет… Он всё сделает, чтобы нас размотать. Ох, Милка, не знаю я, аж рыдать охота.

Вот это да… Плохо дело… Если хотят – найдут, к чему придраться.

С трудом ухожу из зала и надеюсь, что за это время ничего не случится. Как назло, нянечка заболела, и я временно одна. А тут ещё эта администрация, мужик какой‑то странный…

Я тихонько крадусь в кабинет Елены Леонидовны. Спалят – мне несдобровать.

Но если нас закроют – беда ждёт всех.

Я как представлю… Еву придётся в частный садик отдавать. А он стоит как вся моя зарплата воспитательницы. И Паша ведь денег не даст. Скорее хочет ипотеку закрыть.

Что же за ерунда такая, а?

Я, как настоящая преступница, залезаю в компьютер заведующей, по поиску выбиваю всё, что связано с Евой. Благо, таких документов несколько, и я без проблем удаляю всю информацию. Нехорошо это, знаю. Но выбора у меня нет.

С волнением выключаю компьютер. Мчусь прочь из кабинета, пытаясь успокоить громко стучащее сердце, и спешу по коридору, обратно к детям. Меня трясёт от страха так, будто я выпила несколько чашек эспрессо, залила сверху энергетиком и приняла ещё какие‑нибудь добавки для спортсменов, от которых пульс прыгает за сто пятьдесят.

В нервном и перевозбуждённом состоянии я вылетаю из‑за поворота и не успеваю притормозить. Бьюсь носом о сталь или бетонную стену – и тут же отшатываюсь, потирая лицо.

Поднимаю голову, на секунду пугаюсь от сурового взгляда. И неуверенно выпаливаю:

– Простите!

Глава 3

Динар

Не услышал, что она там взвизгнула. Но кое‑что заметил.

Грустная куколка из детсада похожа на эту девушку. Глаза точь‑в‑точь. И лицо… Ещё и одеты в одной цветовой гамме, что меня напрягает.

Совпадение?

Или… Она та самая воспитательница, отсутствующая в группе? А зачем наряжает детей под себя? Стиляга. Или маньячка?

Но не уверен в своих догадках.

Внимательнее изучаю незнакомку. Совсем молоденькая. С натяжкой дал бы двадцать два или двадцать три года. Ухоженная, одета в рубашку и голубую юбку‑карандаш. Разве удобно ей бегать в этом за детьми?

Образ в моей голове не клеится. Слишком хороша. Волосы крашеные. У корней тёмные, а к середине и концам – осветлённые. На лице лёгкий подчёркивающий макияж. Она следит за собой.

Видел я нескольких воспитательниц. В годах, на голове вместо конского хвоста – неряшливая гулька. Или как её правильно называют?

– Милана? – выгибаю бровь и спрашиваю наобум. Называю имя той, кого и так планировал наказать. После моего доноса воспитательницу больше не подпустят к детям. Как она вообще оставила их одних?

– Да, – теряется от моего вопроса. Зря ты на него вообще ответила. – А вы…

Она тут же замолкает. Вся её растерянность куда‑то пропадает.

– Тот, кто пришёл нас закрыть?

– Как догадалась? – усмехаюсь. У меня на лице это написано?

Скрещивает руки на груди, будто собираясь защищаться.

– По взгляду узнала.

Он у меня особенный какой‑то?

– Но не думайте, что у вас получится сделать это.

– Вы отсутствуете на рабочем месте, бросив детей одних, – чувствую раздражение. Снова вспоминаю ту крошку и как она неумело ела кашку, испачкавшись.

Милана удивлённо поднимает брови.

– Не может быть. Они под присмотром!

– Может, – утвердительно киваю. – И это ещё один повод вас закрыть. Хотя… их и так полно.

Взгляд бросается на обшарпанную стену коридора. Ремонт здесь хуже некуда. Конечно, в этом виноваты не сотрудники, а департамент, у которого вечно не хватает денег.

Зато мой план легче претворить в жизнь.

Я давно выбрал этот участок для нового офиса. Уже договорился с остальными жилыми домами, выкупил квартиры. Даже директор универмага быстро взял деньги – и свалил.

С государственным садиком всё сложнее. Здесь нужно разрешение. А для закрытия – внятная причина. Например, хреновые условия. Если залы выглядят более или менее нормально, то коридор, по которым водят детей на улицу… ужасен.

Всё поправимо, если бы государство имело на это здание лишние деньги, но… Их нет.

Будь я добрым волшебником, профинансировал бы. Но мне невыгодно. Да и Артём Казимирович получил нехилую сумму за помощь. Этот добрый человек собрал жалобы родителей, игнорируемые несколько месяцев, да ещё и «спасибо» мне сказал за неравнодушие. Что им самим не придётся заморачиваться и добиваться справедливости.

Поэтому я с проверкой здесь. Без предупреждений, чтобы поймать виновных на горячем.

Собственно, у нас получилось.

Воспитательница где‑то гуляет, а дети предоставлены сами себе. Бардак!

Уверен, мы найдём ещё много интересного.

– Вы хотите оставить нас без работы, а родителей без сада поблизости?

Какая она разговорчивая, однако…

– Это не мои проблемы. Найдут другой сад. С компетентными сотрудниками.

– Найдут, – соглашается. – Только до него добираться сорок минут. Во‑первых, это ранний подъём для детей. Во‑вторых…

– Для родителей есть частные детские сады. А для тебя… – осматриваю её тельце. – Более перспективные вакансии. Или тебе нравится горбатиться здесь за двадцать тысяч в месяц?

– А это уже вас не касается, – негодующий возглас.

Смотрю на наручные часы. Утомляет эта пустая беседа.

– Хорошо, – сдержанно выдыхаю. – Если у вас всё чисто, я отступлю. А если нет…

Вижу искру сомнения в голубых глазах. Где‑то на дне зрачков мелькают печаль, страх и что‑то ещё.

Им есть что скрывать?

Прохожу мимо. Милана заметно теряется после того, как я озвучил свои подозрения. Странно… Значит, что‑то в этом детсаду нечисто. И я должен это найти. Хотя бы из принципа.