Красная горка

Прибыв на «место происшествия», Водяной представлялся, предъявлял документы, опрашивал потерпевших и свидетелей, которыми обычно были сердобольные старушки, вступившиеся за «невинно пострадавших». И начинался развод! В большинстве случаев директор или старший менеджер с одобрения своего начальника шли на «мировую» с «потерпевшими», откупаясь деньгами. Поскольку Водяной был любителем употребить запрещенные вещества, то вся эта компашка сразу же после получения «моральной компенсации» отправлялась к знакомому барыге или в притон Шпунтика. Сам Леха жил с мамой и отчимом на Силикатной, но от бабушки ему достался домик в частном секторе, в районе Красная горка. Сдавая бабкину хату еще одному приятелю по несчастью, Самвелу, Алексей часто навещал арендатора в сопровождении всей «честной компании». Самвел не возражал, поскольку и сам любил употребить что‑нибудь запрещенное. К тому же визит хозяина с друзьями часто сулил не только наркотики, но и развязных девчонок, которых местные парни приглашали разделить веселье. Практически в каждую такую встречу Самвелу перепадало от одной из молодых любительниц секса и наркотиков. Ну а поскольку почти половина контингента этого частного сектора вела примерно такой же фривольный образ жизни, то и домик бабушки Шпунтика не вызывал ни у кого особых подозрений. Участковый захаживал на район редко и только после очередного инцидента. Да и патрульные ППС не любили Красную горку, поскольку всегда приходилось иметь дело с грязными, вонючими пьянчужками, с которых при всем желании не выжать ни гроша.

На Красной горке были и приличные коттеджи, и ветхие лачуги с соответствующим контингентом. Потихоньку лачуги выкупали местные или московские застройщики, воздвигая на их местах огромные многоэтажки.

Счастливые обладатели ипотечного жилья были вынуждены мириться с нежелательными соседями, устраивавшими свои попойки на новеньких детских площадках или потасовки среди ночи под окнами молодых семей.

Возможно, именно наличие особого контингента, проживающего в частном секторе Красной горки, и явилось причиной многочисленных историй про смертельные ДТП с участием пешеходов. Действительно, в последнее время как минимум два‑три раза в неделю на участке улицы Ленина, от улицы Некрасова до Московского проезда кто‑нибудь да погибал под колесами автомобиля. Местные уже успели окрестить этот участок «смертельным поворотом», поползли слухи о древнем проклятии то ли заживо погребенной ведьмы, то ли о старом кладбище, которое осквернили строители, бесцеремонно разорив пару могил, то ли все эти истории соединили в одну. Дошло до того, что не только местные охотники за новостями раздули эту историю, но и приезжали любители мистики с одного из федеральных каналов!

И только после скандального расследования старшего лейтенанта юстиции Следственного комитета Павла Синицына на дорогу обратили внимание власти города, разделили ее посередине барьерным ограждением, восстановили освещение и даже поставили светофор для пешеходов.

***

Павел не очень любил подчиняться, вернее сказать, совсем не любил. Неизвестно каким чудом ему удавалось до сих пор оставаться в Следственном комитете, сам он объяснял столь необычайное везение любовью к своему делу. Синицын просто не мыслил своей жизни без тайн и секретов, точнее без их раскрытия, распутывания, скурпулезного изучения всех деталей происшествия и сбора микроскопических улик. И это не удивительно, ведь Паша все свое детство проводил в библиотеках за чтением детективных романов. Нет, наверное, на этой планете ни одной детективной книги, которую он не прочитал, ну или не хотел бы прочитать. Юный следопыт часто прогуливал уроки, пропадая в читальных залах московских библиотек. Видимо, благодаря своему таланту раскрывать самые нераскрываемые преступления, Синицын еще оставался следователем. Ну и, конечно же, благодаря связям отца.

Вот и теперь недавний конфликт с очередным генеральским сынком чуть не поставил крест на карьере детектива. Мажор на своем BMW, опередив пытавшегося припарковаться задом инвалида на «Ниве», внаглую занял место с соответствующим знаком у торгового центра. Начавший было возмущаться и сигналить водитель с ограниченными возможностями встретился с трехэтажным матом и фразой: «Ты же не работаешь, живешь за счет государства, тебе и торопиться некуда, подождешь!».

Мимо такой дерзости Павел не смог пройти. Синицын подошел к владельцу дорогой иномарки, на вид ему было лет двадцать всего. Вежливо попросив юношу уважать закон и других людей, Синицын также был покрыт с ног до головы бранной и весьма оскорбительной речью. Кое‑как справившись с желанием придушить оборзевшего сынка, с выдержкой офицера, молодой детектив продолжал настаивать на том, чтобы наглец убрал свой «БМВ Х5» с парковочного места для инвалидов. И только, когда парень вытащил из‑за спины «травмат», Павел среагировал физически. Он даже и сам не понял, как это произошло, как будто чисто автоматически провел прием по обезоруживанию, слегка ударил в печень, чтобы дезориентировать противника и добавил двоечку боковых. Мажор сложился пополам и медленно завалился на бок. Синицын присел на корточки, схватил парнишку за шиворот кожаной куртки и высказал ему все, что он о нем думал на тот момент. Парень, конечно, убрался, но затаил жуткую обиду, к тому же сидевшая на тот момент в машине девушка мажора все видела и даже записала произошедшее на телефон. Это видео и стало причиной того, что Синицыну поручили «висяк» с суицидами в Подольске. Хорошо, что вовсе не поперли из органов, мажор то оказался сыном высокопоставленного генерала ФСБ. Теперь придется на время передислоцироваться в Подмосковье и заняться опросом свидетелей, виновников ДТП, изучением материалов дел и прочей ерундой, которая под стать какому‑нибудь местному участковому, но никак не старшему следователю СК РФ.

Неделя выдалась наискучнейшая. Частный сектор, именуемый Красной горкой, по большей части состоял из ветхих домишек, населенных различного рода антисоциальными личностями: алкоголиками, наркоманами и прочей швалью. Конечно, были здесь и приличные люди, которые на приватизированной земле построили добротные коттеджи. Какая‑то часть старых деревянных домов сдавалась приезжим, но все равно количество маргиналов значительно превышало порядочный контингент.

Опрашивать приходилось и пьяных, и молодежь под кайфом, и откровенных шизофреников, съехавших с катушек вследствие разгульного образа жизни. И практически все как один твердили, что Красная горка – проклятое место. Надо же, какие дурачки! Пытаются спихнуть ответственность за свою жизнь на внешние обстоятельства, да еще и мистические. Почти все опрошенные маргиналы говорили, что здесь раньше было кладбище, в районе новостроек, и, что потревоженные мертвецы мстят живущим здесь за осквернение своих могил. Конечно, как еще оправдать собственную слабость и никчемность. Среди приличного контингента людей с таким мнением оказалось в разы меньше, однако о мифе проклятого места были наслышаны и они. Большинство живущих в этом секторе знали самоубийц лично, как своих соседей, и описывали их исключительно положительно. «Да, слабый, да выпивоха, но исключительно добрейший человек! За всю жизнь и мухи не обидел!». Примерно такие отзывы Павел получал от большинства живущих здесь на запрос о личностной характеристике самоубийцы.