Красной нитью
Нам Джун и Ми Сун не возражали, понимая, что взрослому парню нужно место, где бы он мог быть совсем один. Ну, или не один… Изредка сестра приезжала к Кён Мину, но никогда, ни единого раза не находила в его квартире следов присутствия женщины. Хотя вряд ли он жил, соблюдая целибат. Ее младшенький был красавчиком. На него, Мин А была уверена, женщины вешались гроздьями. Один его рост чего стоил. А эти ресницы – общая их с Мин А черта!.. Наверняка в клубах от девушек не было отбоя!
Но брат продолжал молчать… И Мин А набралась терпения.
Девушка сладко потянулась всем телом и отбросила в сторону одеяло. Спрыгнула одним гибким движением с кровати и, как была – в маленькой атласной пижамке, открывающей ее длинные стройные ноги и красивой формы руки – босиком пошлепала с собственную ванную комнату, прилегающую к ее спальне.
Конечно, было еще очень рано, но сегодня предстояло столько дел, что Мин А не хотела тратить время на ничего не дающие размышления о том, к чему был сегодняшний сон. Поэтому, быстро приняв бодрящий душ, девушка переоделась в домашний костюм и отправилась на кухню.
Ми Сун была уже там – хлопотала над завтраком. Пожелав матери доброго утра и получив поцелуй в щеку, девушка спросила, нужна ли помощь.
– Нет, милая, все уже почти готово. Скоро будем завтракать.
– А наш юбиляр? – спросила она.
– О! Твой папа сегодня проснулся ни свет, ни заря! – засмеялась женщина. – Волнуется, как все пройдет!
– И совершенно напрасно, я думаю! Ты так хорошо все приготовила, что я уверена, все будет по высшему классу!
– Но папа все равно волнуется, дочка!
– А где он сейчас?
– Наверное, в кабинете. Когда я уходила сюда – он был в душе.
– М‑м‑м… Может, тогда мне сходить за ним? – предложила девушка.
– Куда сходить, принцесса? – послышался от широкой полукруглой арки, отделяющей столовую от остальной части дома, голос Нам Джуна. Он стоял, прислонившись к косяку плечом, в домашних брюках и однотонной светлой рубашке, в очках, поднятых надо лбом, и улыбался.
Мин А воскликнула: «Папочка!» и кинулась обнимать отца.
– С Днем рождения, абоджи (отец)! – и чмокнула его в гладко выбритую щеку.
– Спасибо, моя красавица! – прижал дочь к груди Нам Джун и потрепал ее по распущенным волосам. Густые пряди светло‑каштанового, в рыжину, оттенка девушка пока только расчесала. Позже, когда они с мамой поедут в салон, ей сделают праздничную прическу.
А отец уже перевел взгляд на жену, расставляющую посуду на столе:
– Чаги, ты не видела мои очки? Я, кажется, опять потерял их…
Мин А прыснула, а Ми Сун посмотрела на супруга с улыбкой:
– Если ты про те очки, что сейчас у тебя на лбу – то, конечно, я их вижу!
– Ох! Вот я рассеянный! – Нам Джун наощупь нашел искомое и вернул на переносицу. – Хотел поработать, но, кажется, пришел сюда вовремя!
– Да, дорогой! Сейчас будем кушать! Садитесь за стол. Дел сегодня много!
Через пару минут они уже дружно завтракали, попутно обсуждая перечень дел, которые нужно было сделать в первую очередь.
Вскоре женщины отправились в салон, а отец семейства и, по совместительству, юбиляр, остался дома – ждать сына, который вот‑вот должен был появиться, уже при полном параде.
И, действительно, Кён Мин скоро приехал на своем «лексусе» – невероятно торжественный в своем темном костюме, с белоснежной рубашкой и дорогим галстуком.
Нам Джун в который уже раз залюбовался парнем. Музыкант всегда гордился тем, каких прекрасных детей создали они с его любимой Ми Сун. Близнецы практически никогда не огорчали родителей, хотя назвать их слишком послушными или покорными было нельзя – живые, подвижные, смышленые, в школе они неизменно собирали вокруг себя компанию друзей. Но, даже проказничая, не переходили разумных границ, умея остановиться вовремя.
Поэтому и в жизни нашли свое место достаточно легко. Конечно, Нам Джун прекрасно понимал, что работа сына связана и с опасностью, и с ответственностью. Но когда юноша заявил, что хочет поступить в полицейскую академию, родители не возражали. Только Ми Сун сказала:
– Ты же понимаешь, сынок, что легко не будет? В нашем мире еще очень много тех, кто не хочет жить по правилам…
– Да, омма, – спокойно ответил Кён Мин. – Но ведь ты тоже работаешь в полиции…
– Поэтому и говорю тебе сейчас, что нужно трижды подумать, твое ли это?
– Я готов ко всему, мама, – заверил парень.
Отец и сын сидели в гостиной и негромко беседовали, когда вернулись их женщины – с умелым макияжем, красивыми прическами.
Ми Сун одобрительно оглядела сына, поцеловала его в щеку и ушла надевать праздничное платье.
А Мин А, радостно взвизгнув, повисла на шее брата:
– Малы‑ыш! Ты такой красивый сегодня!!!
Он подхватил девушку обеими руками, так, что ее ноги повисли в воздухе и, притворно сдвинув брови к переносице, прорычал:
– Кто это тут «малыш»?! – и принялся щекотать сестру.
Мин А захохотала, вырываясь, а потом уже серьезно взглянула на брата сияющими глазами:
– Правда, Кён Мин! Мой братик сегодня – просто отпад!!
Парень фыркнул:
– Это так сейчас переводчики изъясняются?!
– Ой, да ладно! Я ему комплимент делаю, а он еще и не доволен! Ты только посмотри на него, аппа!
– Кто сказал – недоволен! Очень доволен! – заверил парень. И легонько щелкнул девушку по носику. – Иди уже, наряжайся, нуна! А то уедем в ресторан без тебя!
– Ну, уж нет! И не мечтай, братик! Куда ты без меня! Я чувствую, что сегодня весь вечер буду отгонять от красавчика‑братца влюбленных девиц!.. – и тут же увидела, как с лица брата сползла беспечная улыбка, и что‑то такое появилось в выражении красивого лица, что девушка готова была прикусить себе кончик языка – ляпнула, не подумав, но, кажется, попала в яблочко. И, чтобы не усугублять еще больше, отодвинулась от брата и, прочистив горло покашливанием, сказала. – Ну… Я пошла наряжаться!
– Давай, принцесса! – сказал отец, и девушка упорхнула в свою комнату, где уже дожидалось ее прелестное платье и украшения.
Через полчаса вся семья выехала из дома: Кён Мин – на своей машине, а родители и Мин А – на семейном автомобиле.
