Кровные узы. Шрамы прошлого

Застав любимую в таком состоянии, Аллан не на шутку встревожился. Вот уже несколько часов он пытался доказать: нет ничего ужасающего, что для поддержания жизнедеятельности им приходится пить кровь.

– Милая, тебе нужно научиться воспринимать нашу диету с такой же непринужденностью, как и поедание пиццы, – серьезным голосом рассуждал он. – В этом нет ничего плохого, так как вся употребляемая нами кровь – донорская. Еще ни один человек не пострадал ради того, чтобы ты насытилась. Мы не герои средневековых легенд и не причиняем вред людям. По крайней мере, далеко не все вампиры это делают.

«Конечно, умник, – язвительно буркнул голос в голове, – если она донорская, это сразу все меняет. Девчонка должна скакать от счастья, что к своим восемнадцати превратилась в кровожадного зверя!»

Мелинда не ответила, а лишь обреченно вздохнула, опустив взгляд на плотно сомкнутые колени.

– Ты понимаешь, что сегодня могла уже не вернуться ко мне? Ситуация могла принять ужаснейшие последствия.

Задумавшись о своей затянувшейся депрессии, Мелинда пожала плечами. Почему‑то в тот момент она подумала, что, наверное, проще было бы умереть, чем продолжать жить в постоянном страхе и душевных муках.

– Меня это не пугает.

– Неужели? – с преувеличенным изумлением спросил Аллан, поднося к губам бокал. – А как тебе перспектива превратиться в лишенного разума монстра, не способного самостоятельно дойти до туалета?

Девушка поджала губы, невольно вспомнив жуткие истории, которые рассказывал ей парень про «отказников» – вампиров, добровольно отказавшихся от крови.

– Если бы это произошло, я бы уже не смог тебе помочь. Мне известны случаи, когда обращенные впадали в депрессию и переставали пить кровь. Примерно через пару недель они полностью лишались рассудка и превращались в неуправляемых чудовищ. Вампирский организм устроен очень просто: ты можешь постичь вкус долголетия и вечной молодости, но при условии, что станешь вести правильный образ жизни. Стоит этими правилами пренебречь, и тебя ждет смерть. Видеть, как несчастные, потерянные люди собственноручно обрекают себя на гибель – поистине ужасное зрелище, о котором мне хочется навсегда забыть. И уж тем более, не становиться повторным свидетелем этого кошмара.

Девушка скривилась в гримасе и поспешно отпила из бокала.

– Но, Аллан, почему мы не можем питаться кровью животных? Неужели нельзя найти альтернативу?

– Потому что она не дает необходимого эффекта. И к тому же, организмы большинства вампиров отторгают животную кровь. – Всплеснув рукой, он добавил: – Срабатывает примерно так же, как и в случае с отравлением.

Переживая внутри знакомое чувство разочарования, Мелинда ничего не ответила. Прочистив горло, Аллан спросил:

– Может быть, ты хочешь поговорить?

Девушка удивленно покосилась на него.

– О чем?

– Мне хочется знать, что на самом деле с тобой происходит. Ты не спишь ночами, плачешь, устраиваешь голодовки, испуганно озираешься по сторонам, а твои глаза… Порой я вижу в них столько беспокойства, что мне становится страшно. Позволь мне помочь.

– Ты не можешь мне помочь. В этом‑то вся и беда.

– Почему ты так уверена?

– Потому что мне нужно время, которое ни ты, ни я, ни кто‑нибудь другой не сможет мне дать, – солгала Мелинда, думая, что для начала неплохо бы избавиться от засевшего в ее мозгах дьявола, о котором она по определенным причинам не могла рассказать. Пускай девушка и понимала, что слышимый ею голос – галлюцинация, ей было страшно идти на риск, ибо сущность пообещала сделать нечто ужасное, если Мелинда обмолвится про нее хоть словом. – Еще год назад я жила обычной жизнью подростка, в которой имела дом, школу, мечты, надежды и… – Допив вино и поставив бокал на журнальный столик, Мелинда тяжело втянула носом воздух, собираясь произнести вслух слово, которое весь последний год причиняло невыносимую боль: – …и семью. Тебе известно, что не так давно я в одночасье лишилась всего. Я не могу принять новую жизнь так быстро, как тебе того хочется.

Аллан поставил бокал на отполированную крышку рояля и подошел к Мелинде. Присев рядом, он обнял ее за плечи.

– Твой дом здесь, рядом со мной.

– Настоящего дома я лишилась, как только переступила порог этого.

Парень устало потер ладонями лицо. Было видно, что разговор совсем его не вдохновляет.

– Хорошо, – снисходительным тоном отозвался он. – Даже если ты не считаешь поместье своим домом, пусть будет так… Это не важно, и я совсем не злюсь. Мне лишь хочется, чтобы ты не ощущала себя подавленной. Скажи, если я делаю что‑то неправильно.

– Дело не в тебе, Аллан. – Мелинда подняла голову, поймав обеспокоенный взгляд молодого человека. – Я больше не могу быть нормальной, потому что бо̀льшую часть времени провожу в депрессии, а еще у меня такое ощущение, словно ко мне в голову залезли и что‑то переключили.

«Поосторожнее с выражениями, девочка».

Мелинда вздрогнула от угрожающих интонаций в хриплом призрачном голосе, затем инстинктивно посмотрела в сторону и увидела, как по направлению к ней быстро несется тройка длинных жирных сколопендр. Внутри взметнулась волна паники, девушка скривилась и негромко простонала. Напрочь позабыв про Аллана, как ошпаренная подскочила на ноги и одним ударом прикончила сразу троих многоножек.

– Ты что делаешь? – удивился парень, проследив за судорожными движениями девушки. – Зачем ты… топчешь пол?

– Я только что раздавила маленького паука, – с непроницаемым выражением лица соврала Мелинда, возвращаясь на свое место. – Не сдержалась, прости.

Парень кивнул, удовлетворившись объяснениями любимой. Прочистив горло, он продолжил свою речь:

– Думаю, ты куда быстрее избавишься от депрессии, если вернешься к творчеству и начнешь строить планы на будущее, как и хотела в прошлом году. Я же сказал, что оплачу любой университет, который ты выберешь.

Когда парень закончил говорить, и до Мелинды долетел смысл каждого сказанного слова, она испытала чувство, словно в голову впечатали тяжелую шипованную булаву̀. Аллан вслух упомянул про перспективы на будущую жизнь, когда одна только мысль об этом уничтожала ее изнутри…

– Я не хочу обсуждать сейчас эту тему.

– Но почему?

– Если ты действительно хочешь знать, скажу так: я не вижу смысла строить творческую карьеру, так как больше не человек.

– Разве это так важно?

– А ты хочешь сказать, что нет? – раздраженно выпалила она. – Я навсегда застряла в восемнадцатилетнем возрасте! Из‑за внешности люди даже всерьез не станут меня воспринимать, а тот факт, что я не старею… Со временем он вызовет невероятный скандал, если придется общаться с одними и теми же людьми в кругах киноиндустрии.

– Ты всегда можешь творить дистанционно. Зарабатывать признание и писать крутые сценарии, при этом не мелькая на каждом мероприятии, интервью и представлении.

– Но не о такой жизни я мечтала, Аллан. Не о жизни затворника.