Литера «Тау»

– Я некромант, – объяснил Мерц, внезапно успокоившись. – Наша деятельность регламентируется неким документом, который предписывает мне поинтересоваться у вас – не хотите ли вы спросить у вашей матери что‑либо, что важно для вас?

Некоторое время Алексей Олегович смотрел на него тяжелым взглядом.

– Вон, – тихо сказал он. – Выйдите вон. И чтобы я никогда вас больше не видел.

– А черта с два я теперь уйду.

– Я вынужден буду позвать полицию, – пригрозил Алексей Олегович.

– Зовите, – кивнул Ансгар. – Хоть полицию, хоть ФСБ. Про меня у них написано в инструкции номер 6 – 18, литера «тау», пункт 9‑й. Я своих полномочий не превышал. Если вы против воскрешения вашей родственницы, вы должны написать письменное заявление. Копию мне. – Он склонил голову в сторону Магды. – А вы, Магда, запоминайте, потому что если вы будете рыдать по полдня, то до законодательной базы мы дойдем очень нескоро… Итак, Алексей Олегович, повторяю, копию мне, потому что…

Он снова глянул на Алексея Олеговича и, не опуская глаз, сделал несколько шагов вперед.

– Потому что сломать мою жизнь второй раз я вам не позволю.

*

– Вы совсем спятили! – опешил Алексей Олегович. Он вынул было мобильник, но уронил его, и тот мгновенно оказался в руке у Ивана.

– Если вы хотите, чтобы я ушел, – сказал Ансгар, открывая ящик стола, – пишите заявление.

В третьем ящике он нашел какой‑то разлинованный журнал, вырвал листок, положил перед Алексеем Олеговичем.

– Это бред, – сказал тот отрешенно. – Мертвые не воскресают.

– Ваня, – Ансгар кивнул своему фамилиару, чтобы тот подошел. – Можете обследовать его, профессор.

Алексей Олегович оторвался от созерцания пустого листка и взглянул на Ивана.

– Посмотрите, – настаивал Ансгар. – Он ничего вам не сделает. Он умер в 2008 году. Утонул.

Как бы не был зол Алексей Олегович, но упустить шанс хоть как‑то уязвить строптивого студента он не мог и дрожащими руками потянулся к серой, как мрамор, шее Ивана.

Отойдя в сторону, Ансгар смотрел в совсем уже потемневшее окно. Только не радоваться, говорил он себе. Не ненавидеть.

Впрочем, он не радовался. Он даже был благодарен Алексею Олеговичу, потому что если бы тот не вышиб его с кафедры, не было бы, например, визита в Древний Египет. Не было бы оккультистов, Ваньки, тех людей, которым он дал возможность примириться со смертью, и которые позволили ему самому примириться с жизнью. Он не стал бы самим собой.

*

– И к‑как это работает? Эта ваша… некро – что‑то там.

– Я не знаю.

От сильных эмоций Ансгар быстро уставал. А ему еще предстояла работа, потому что отказа Алексей Олегович так и не написал. Вот уже час он был в странно приподнятом настроении, выдвигал версии одну за одной, а потом сам же их и развенчивал. Собеседником его был Сальвадор, который вежливо реагировал на реплики, но ничего не утверждал.

Магда снова зевнула. Она давно подвинула ноги покойницы и села на угол кушетки, где и скучала, ковыряя носком ботиночка раздавленную кем‑то картофелину.

– Вы – шарлатан, господин Мерц, – сказал в итоге его бывший преподаватель. – Но удивительный, удивительный. Не знаю, как вам это удается.

Он засмеялся. Пыльное окно над его головой отворилось, и сквозь него повеяло запахом лежалых овощей.

– Но я вас разоблачу, вот увидите.

– Так вы не хотите…

– Нет, – Алексей Олегович истерически засмеялся и покинул помещение. – Позовите меня, когда приедет бригада! – крикнул он уже из коридора.

– Бригада не приедет раньше утра, – сказала мрачная тетка из торгового зала. – Этот ее сын… вы его раньше знали? – обратилась она к Ансгару.

– Он был моим куратором, – сказал Ансгар. – Из‑за него я вылетел. Похоже, и сейчас его сознание отторгло информацию о воскресших мертвецах как несостоятельную. Ваня, принеси земли. Сальвадор, вы тоже сядьте куда‑нибудь. Вот хотя бы на ящик с луком.

*

Воскресить бабу Клашу можно было за час, но доктор Мерц никак не мог успокоиться и войти в требуемое состояние. Контур, который накапливал энергию, теперь никак не желал ее отдавать, посторонние мысли из головы не уходили, руки дрожали.

Он тогда так и не понял причин нелюбви Алексея Олеговича к нему, Ансгару. Возможно, корень зла был в том, что профессор Калебов просто отторгал его, как непостижимое. Дистанцировался мысленно и физически, обеспечив себе максимальный комфорт, изгнав непонятного человека из зоны видимости. Злость и досада захлестнули Ансгара с такой силой, что о трансе можно было забыть. Из‑за этого, думал он с досадой, слабохарактерного убожества столько талантливых людей не смогли заняться своим делом!

– А вы бы хотели вернуться в медицину, Ансгар Фридрихович? – осторожно спросила Магда, заметив, что тот не работает, а просто сидит с опущенной головой, бессмысленно глядя на догорающие свечи.

– Не знаю. Думаю, что добиться в этой сфере того статуса, что я добился в оккультизме, было бы проблемой. А статус существенно облегчает нам, уродам, жизнь.

– Никто давно не замечает ваших недостатков, – дипломатично сказала девушка.

– Это из‑за статуса. Вы не представляете, насколько хорошо он скрывает эти самые недостатки в глазах людей.

– Значит, мнение общества важно для вас, – сказала Магда.

– По крайней мере, – подтвердил Ансгар, – я неравнодушен к тому его тот его разделу, где говорится, что меня нельзя обливать дерьмом и побивать камнями.

– А я думал, вы работать любите, – изобразил Ваня обманутую наивность.

Окно, выходившее на улицу, болталось на одной петле. Из‑за кучи деревянных ящиков, сложенных у стены, веяло отхожим местом, а на улице надрывно выли собаки и вот уже час истошно рыдал младенец. Иногда доносились обрывки разговоров людей, безуспешно пытавшихся успокоить то ли его, то ли собак, а где‑то устраивала очередное представление скандалистка Зинаида.

Ансгар поднял голову и посмотрел фамилиару в глаза.

– Я уже, кажется, говорил, что люблю отдыхать на глади затерянного пруда, лежа в лепестках лотоса под нежные звуки ноктюрна. И ты, осмелюсь предположить, тоже. Но нам приходится поднимать мертвую бухгалтершу в подсобке магазина. И мы не отказываемся. Вот и ответь себе – любим ли мы работать?

Взглянув на свои руки, некромант увидел, что они почти не дрожат.

*