Литера «Тау»

…Войдя в транс, Ансгар с непонятной и внезапной легкостью обнаружил искристый след от исконной, собственной души Клавдии Сергеевны, видимо, не сумевшей даже мысленно расстаться с родным магазином. Неожиданно для себя некромант решил ее поймать, потому что тогда баба Клаша душой будет куда более похожа на саму себя, чем с чужой, а это могло помочь ему пробить заслон неверия Алексея Олеговича. Раз уж он не возражал. Кроме того Ансгар Фридрихович какой‑то частью своей натуры был все еще молодым, очень молодым и безрассудным человеком.

След вел сквозь свечение, сквозь тени предметов, сквозь обрывки неисполненных желаний и колонны чьих‑то императивов. Здесь, в этом мире, была материальна любая мысль.

За одной из колонн след уходил вниз, в темный ледяной тоннель, в какие некромант никогда ранее не заглядывал, справедливо опасаясь обитающих там неведомых ему существ. Однако ради того, чтобы Алексей Олегович столкнулся с неведомым и признал его существование, Ансгар сам решился на шаг в строну неведомого и вслед за душой нырнул в тоннель.

Тоннель походил то ли на шахту, то ли на заброшенную каменоломню, и порой Ансгару даже чудились следы присутствия людей, этот тоннель проложивших. Он шел по нему и думал, сколько здесь лишних сущностей, которые могла бы увидеть только Магда.

Он же не видел никого, поэтому душа Клавдии выглядела для него одинокой и нашлась быстро.

– Идем, – сказал он.

– Куда? – спросила она.

– На работу, – ответил Ансгар. – Смерть – не повод для прогула. А еще к вам сын приехал, а вы мертвая.

– И правда, – согласилась Клавдия Сергеевна, разглаживая на коленях метафизическитй фартук, – нехорошо.

*

Книги оказались в одном из холодильников, стоявших на складе. Клавдия вынимала их, расправляла страницы и комментировала содержимое. Мрачная женщина из торгового зала ставила пометки на полях, Зинаида писала в блокноте, а директор бегал вокруг и суетился.

В десять пришел Алексей Олегович, на радостях обнял маму, спрашивал про жизнь и про хозяйство.

Заметив Ансгара, он прервался и представил:

– А это мой бывший студент, очень был способный мальчик. Правда, сейчас считает, что умеет воскрешать мертвых. Правда, странный?

Ансгар понял, что факт вчерашней смерти матери стерся из его памяти, как не прошедший цензуру.

– Но это… – начала было Клавдия, но Алексей Олегович снисходительно улыбнулся:

– Мама, давай хоть сегодня не будем спорить! Я так давно не видел тебя!

Ансгар Фридрихович понял, что ему пора. Единственная сложность, предстоящая ему, заключалась в получении расписки от заказчика, что мертвеца не нужно развоплощать. Заказчиком был директор.

– Я не могу брать на себя такую ответственность, – тут же заявил он. – А если она убьет кого‑нибудь?

– Если я развоплощу ее, – сказал Ансгар, – ее сын может расценить это как убийство. Вы же видите, он неадекватен.

Сговорились на том, что директор выберет момент развоплотит ее сам. Это было отражено в дополнении к контракту и два раза прочитано ученицей некроманта – чтоб запомнила.

На том и распрощались.

*

Поздно вечером, кода Ансгар сидел за ноутбуком, проверяя почту, дверь тихонько отворилась, и вошла Магда в халате золотистого велюра, из‑под которого торчали многослойные белые рюшечки и кружева – очевидно, веселая девица догадалась притащить в эту глушь свою парадную ночную рубашку. А может, у нее они все такие.

– Я хотела пожелать вам спокойной ночи, Ансгар Фридрихович.

– Спасибо, – сказал Ансгар. – И вам спокойной ночи.

– Я хотела сказать… я вела себя так же, как этот ваш бывший куратор. Эгоистично. Я очень извиняюсь. И обещаю отныне всегда вас слушаться. Правда.

Она улыбнулась, качнув оборочками. Ее волосы были заплетены в толстую косу.

– Рад это слышать. Со своей стороны скажу, что эти два дня немного утомили меня. Поэтому завтра у нас выходной.

Магда кивнула.

– Что‑нибудь еще? – спросил Ансгар.

– Ну… я хотела сказать – я вижу ваш контур. Он серый и ромбический. А мой – шарообразный и голубой.

Ансгар, который мог видеть собственный контур только из состояния легкого транса, прикрыл глаза и сверился.

– Да, – сказал он, – сейчас он серебристо‑серый. А вообще он разный бывает. Вашего я не вижу, впрочем, как и других. Будет, над чем работать, а сейчас, сделайте милость, идите спать.

Магда отметила признание своего таланта восторженным писком и скрылась за дверью.

Ансгар подошел к двери, запер ее изнутри, открыл ящик стола и вынул конверт. Некоторое время он читал письмо, потом зажмурился, вздохнул и приложил его к лицу. Затем, вытащив из кармана пачку салфеток, Ансгар вытер лицо, быстро сложил письмо, вернул обратно в конверт и задумался над ответом.

*

Ответ его выглядел примерно так:

 

Уважаемая Ирина!

Во‑первых, позвольте поздравить вас с прибавлением в семействе. Примите мои наилучшие пожелания вашему мальчику. Пусть он вырастет таким же умным и красивым, какою мне посчастливилось знать вас в то короткое время, которое мы с вами были знакомы.

Вы спрашиваете меня о том, имеют ли ваши сны что‑то общее с реальностью, не могли ли они случиться в то время, которое вы не помните. Вы приводите эпизод, где якобы мы с вами стояли на железнодорожной станции «Загрызино» в лесу, и я вырастил коричневый лист из мертвой древесной почки. Предполагаю, что неподалеку было еще здание станции с круглым слуховым окном, в котором ворковали несколько сизарей.

Вы так же спрашиваете меня, было ли такое, что мы шли по улице мимо огромного поля красных тюльпанов. Мне кажется, неподалеку была ратуша или какое‑то другое официальное здание, построенное, судя по архитектурному стилю, в середине 70‑х годов прошлого века.

Еще вы спрашиваете меня относительно эпизода, когда мы вдвоем с вами стояли в коридоре гостиницы, на вас была одежда с широким воротом, и мы с вами говорили о чем‑то настолько личном, что даже такое чудовище как я не выдержало, прижало вас к стене и несколько раз поцеловало в шею. От себя могу добавить, что в тот момент я наверняка даже старался дышать тише, чтоб не показаться вам совсем уж свиньей, однако мы были прижаты друг к другу довольно тесно, и вы, как мне казалось, все поняли.

С огромным облегчением спешу заверить вас, что ничего этого на самом деле не было, и ваши сны – не более чем ваши сны, не имеющие никакого отношения к действительности.

С глубочайшим почтением,