Литера «Тау»

– А обладатель Золотого крыла, господин Интайр, он же старенький, неужели он…

– Уважая тайну профессиональной и личной жизни господина Интайра, мы не будем делать из него учебное пособие. Хотя можем предположить, что он хорошо питается и каждое утро делает зарядку. Или занимается йогой. Или сидит на стимуляторах. Честно говоря, я никогда не спрашивал у малоинтересного мне господина Интайра его, как часто у него… в общем, его физиологической кондицией не интересовался. Главное, что на его месте теперь не я, а он. Так мне можно продолжить, или ваш поток вопросов еще не иссяк?

– Извините. Продолжайте, пожалуйста.

– Итак, мы остановились на том, что обнуляет все ваши достижения. Успешная беременность навсегда положит конец вашей работе, потому что ребенок станет первой жертвой в случае любой попытки. Впрочем, если детей у вас много, можете попытаться несколько раз.

Магда вздохнула.

– Наверно, поэтому господин Интайр пытался меня отговорить от поездки к вам… ну, когда он еще вас не выбрал. Но он говорил обиняками, ничего толком. А вы все объяснили очень понятно.

– Рад это слышать. Итак, если с этого момента вы выбираете нормальную человеческую жизнь, то мы с вами попрощаемся, и мой помощник Иван отвезет вас до станции. Если же намерены продолжать обучаться профессии, выслушайте задание.

– Да, конечно! – воскликнула Магда. – Я готова… выслушать задание.

– Поскольку периоды оптимума вашей, – Ансгар вынул руки из карманов и сцепил пальцы, – профессиональной эффективности, как вы поняли, совпадают с физиологическими периодами месячного цикла, возьмите, пожалуйста, календарь и нарисуйте схему по дням, чтобы я мог планировать практическое занятие. – Увидев, что Магда замешкалась, Ансгар на всякий случай пояснил: – В медицине оптимум рабочего периода законопослушной некромантиссы называют овуляцией.

– Ансгар Фридрихович, – возмутилась Магда, – я не дура! Я это поняла. Я только не знаю, когда она.

– Это знаю даже я, – пробормотал Ансгар, вытащив из заднего кармана джинсов пачку бумажных салфеток и вытирая одною из них лицо. – Если не вспомните метод определения – предоставлю вам Интернет, потому что информация, добытая самостоятельно, запоминается лучше. И запомните, если вы становитесь ведьмой, то вы – это ваш рабочий инструмент, вы должны изучить его и знать о нем все. Сколько вы можете прожить без еды, без воды, какие тяжести вы можете поднять без вреда для здоровья, сколько часов провести на жаре и на холоде. Какую боль вы можете выдержать и так далее. Со всем этим вам рано или поздно придется работать.

Использованную салфетку он скомкал в руке.

– А теперь позвольте мне закончить лекцию. Через час обед, если у вас есть какие‑либо пожелания, обращайтесь к Ивану.

Развернувшись, он вышел. Магда знала, что где‑то на лестнице, спускаясь на первый этаж, он достал вторую салфетку. Видимо, некромантисс не любят еще и потому, что их тяжело учить.

Поднявшись из‑за стола, Магда подошла к окну и открыла старую деревянную форточку. За окном было жарко, но все же ветер приятно охладил лицо.

Магда до сих пор не верила, что все это происходит с ней. Что она, Магда – ученица, постигающая тайное знание!!! Ее друзья иногда изображали из себя ведьм и колдунов, но теперь все по‑настоящему. Теперь она выбрала путь, с которого не свернет.

Доктор Ансгар Мерц оказался не так безнадежен, как ей рассказывали. Обычный, не очень здоровый человек с невероятными, на ее взгляд, способностями. Были и другие люди. Она их видела. Дерек Интайр, нынешний Московский обладатель вожделенного для всех некромантов Золотого крыла, мужчина лет шестидесяти с тонким, хитрым лицом. Аркол – стройный неулыбчивый красавец с каштановыми кудрями. Смотрел на нее как на кусок грязи. Или как обычно красивый мужчина смотрит на женщину, выпадающую из милых его сердцу стандартов красоты. Она пришла к ним позавчера – о, как это было давно! – со своей историей.

– Я воскресила чучело в музее, – призналась она.

Юноша и старик переглянулись.

– Чучело кого? – спросил Интайр.

– Форели. Рыба такая, – на всякий случай уточнила Магда. – Она разбила стекло своей витрины и выпала на пол.

Это было почти месяц назад. Форель прыгала по полу, разбрасывая остатки лака, которым была покрыта для пущего сходства с живой рыбой. Потом были две недели мытарств и дурацких разговоров о веществах и общей нервной усталости. И только кузен, спасибо ему, рассказал про Ассоциацию.

Мужчины переглянулись снова.

В этот момент в штаб‑квартиру оккультистов вошел толстый широкоплечий мужик в грязной рубахе и мятых брюках. Кивнув собравшимся, он шлепнул Магду по попе, чуть не уронив при этом журнальный столик с пустой вазой. Ваза зашаталась, и Магде пришлось ее ловить.

– Вы что себе позволяете? – рассердилась она. Она знала, что ее фигура – невысокая «пышка» с тонкой талией – располагает к таким жестам и ненавидела их.

– Феминистка? – угрожающе спросил мужик, обернувшись к ней.

– Не люблю фамильярности, – холодно объяснила Магда. На пороге новой карьеры ссориться не хотелось.

– Она умеет воскрешать форель, – насмешливо сказал Аркол. – И хочет учиться дальше. И мы, что интересно, не имеем права ей отказать.

– Что интересно, – эхом повторил старик. – Мы можем ее убить или ограбить, но отказать – мы не можем. Поэтому ты, Гена, возьмешься ее учить. Раз она тебе так понравилась.

– Ага, – недовольно пробормотал мужик, – щас. Мне завтра надо уезжать, а с ней за один раз не управишься. В смысле, не научишь. Вы же понимаете. Это же баба. Так что увольте.

Двое вновь переглянулись. Теперь Магда знала почему: женщин‑некромантов боялись все.

– У нас есть один человек, он в отпуске, – вкрадчиво произнес Аркол, прикрыв глаза. – Почему бы не заняться ему? Только вам придется ехать к нему в… куда?

– В Кукурино, – сказал большой мужик. – Я знаю. Он там парня‑утопленника поднял и его хатой пользуется, как собственной дачей. Ушлый тип.

– Не Кукурино, а Укурино, – поморщился Аркол. – Вы поедете туда?

Лицо у Аркола стало такое, словно если Магда согласится, он навсегда вычеркнет ее из списка двуногих.

– Поеду, – кивнула она энергично. – Это с какого вокзала?

*

На станции ее встретил странный пыльноватый субьект по имени Иван. Неужели, спросила она себя, тот самый утопленник? Цвет кожи нездоровый, волосы розоватые… шрамы какие‑то…

– Садитесь.

Утопленник открыл перед ней дверцу блестящей дорогой машины и помог пристегнуться. По дороге рассказал анекдот сначала про армян, потом про евреев. Предложил еще про поляков, если она не обидится.