Любовь и сгущенка. 1 том

Я поднялась с матраса, меня шатало, голова кружилась. Подошла к тазу, в нем было пусто, на дне кувшина я увидела воду, обернулась в поисках емкости, куда можно налить жидкость.

На столе стояла глиняная миска и одна кружка. Осмотрела ее, вроде чистая, плеснула туда и с жадностью выпила. Желудок отозвался болью.

– Ирма, ты здесь? Дай воды.

Я вылила оставшуюся воду в кружку и поднесла к губам старушки, она, не открывая глаз, выпила ее.

– Спасибо, доченька.

– Пожалуйста. Вы не знаете, случайно, где мы?

– Ирма, что с тобой? – глаза бабульки распахнулись и она, не моргая, смотрела на меня. – Знала, что эта работа не доведёт тебя до добра. Вон как сильно похудела.

– Я не Ирма. Вы наверно плохо видите, я совсем другой человек.

– Дочь, ты меня пугаешь. Твой отец тоже, когда помирал от голода, перестал нас узнавать.

“ Какой отец? Какая дочь? Я не Ирма! – проносилось у меня в голове, – Господи, может это была не клиника по пластической хирургии, а как раз по донорским органам и у меня отрезали почку, поэтому я здесь?”

Меня окатило жаром, я с поспешностью задрала платье и стала ощупывать бока. Никаких швов, рубцов у меня не было. Но были ребра и кости, обтянутые тонкой кожей. Я села на стул, потому что жутко устала.

Лихорадочно думала, как я тут оказалась и что могло случиться. Даже сколько прошло времени не понимала.

– Какой сегодня день?

– Ирма, я не знаю. Весна заканчивается. Скоро лето и будет тепло. Слава Богу, мы с тобой зиму эту пережили. Только дочка, слабость у меня страшная в ногах и помочь тебе не могу зарабатывать на жизнь.

– Понятно. Где можно взять хоть какой‑то еды?

– Еды? – Старушка приподнялась на локте, посмотрела в окно. – Скоро тебе уже нужно в кафе идти, ты там работаешь посудомойкой. Там кормят и мне приносила суп оттуда. Хозяйка сказала, что по выходным ты можешь брать кусочек хлеба. Но месяц назад ты разбила тарелку, теперь хлеб нам не дают.

“ Как же найти это кафе, где я работаю?" – крутилось у меня в голове.

– Доченька не переживай, вот окрепну, устроюсь прачкой. Буду господам стирать на реке. Хлеб сможем купить и за квартиру заплатим, а то хозяин грозился нас выгнать под мост. Все чаще ты начала забываться, это меня пугает.

В комнате было зябко, мысли путались, а мозг не хотел принимать всю информацию, что говорила старушка. Мне казалось, что это страшный сон какой‑то.

" Какая река, если у каждого в доме машинка стиральная? Посудомойка получает суп и хлеб за работу? Что‑то новенькое! Сниму и в интернет выложу, сволочей таких, которые людям не платят. – осмотрелась, телефона нет. – Ладно, телефон раздобудем. Там я уже как‑нибудь свяжусь с подругой и разрулим эту ситуацию."

Я посмотрела на узел с вещами в углу, развязала его, там было тонкое платье с тонкой вышивкой по краю, еще одно такое же, как на мне, небольшой отрез ткани и два шерстяных платка. Я один накинула на плечи. Все пахло неприятно. Как будто вещи не стирали, а просто сложили и завязали в узел. Я разложила их на кровати, чтобы проветрить. Выглянула в окно, хотелось понять, какая на улице погода. Солнце уже поднялось высоко и осветило перед окном небольшую площадку.

“ Значит здесь есть балкон и как на него попасть?” – я осмотрела окно, его даже открыть нельзя и проветрить комнату. На подокольнике заметила воск от оплавленной свечи. Автоматически глянула на потолок и не увидела привычной лампы или каких‑то проводов для света. Мурашки от страха бежали по спине.

Я дернула дверь, она оказалась не заперта. Выглянула в коридор, в котором я заметила несколько закрытых дверей и мусор, сваленный между дверями.

“ Нужно осмотреться, пройтись, за одно пойму, где я и как сюда попала. “

Под кроватью женщины нашла деревянные сабо. Они мне были великоваты, но другой обуви тут не было.

Носков я не нашла, но страшно было в такой обуви натереть ноги, и я оторвала кусок ткани, обмотала ступни, как портянками и двинулась в путь.

В коридоре было темно, и я шла на ощупь по стене. Дошла до двери в конце, за которой оказалась лестница, освещенная окном в крыше.

Металлические ступени под моей обувью издавали громкий звук, поэтому стала ступать медленнее и осторожнее, чтобы не разбудить весь дом.

Я спускалась вдоль стены и возле каждой двери, которая выходила сюда, находилась маленькая площадка. На некоторых стояли ведра с помоями или ящик с мусором. Это был черный выход, по‑видимому, в этом доме.

Дверь внизу с трудом распахнулась, зловеще скрипнув, и я вышла на улицу, с жадностью глотнув свежего воздуха. Моему взору открылся узкий проулок, С одной стороны был тупик с ящиками мусора, в другой виднелся просвет и улица. Вдоль стены вонючая канава. Я двинулась в сторону света, держась за стену, останавливаясь для отдыха.

 

1 глава.

 

 

Та картина, что открылась моему взору, поразила меня до глубины души. Передо мной была широкая улица, мощенная камнем, как в старые времена. По ней под зонтами прогуливались дамы в корсетах и кринолинах под ручку с джентльменами. По мостовой проносились повозки, запряженные лошадьми, над которыми раздавались громкие щелчки кнутом. Вся дорога была усыпана сеном вперемешку с навозом. То в одну, то в другую сторону пробегали служанки с корзинами по своим делам. Мужчина с тростью мимо меня прошагал, даже не взглянув в мою сторону. Я стояла с открытым ртом и смотрела во все глаза на эту историческую реконструкцию. Все было настолько естественно, что мне казалось, что я просто попала на съемки в кино, где все очень сильно отрепетировано.

Я осмотрелась по сторонам, нигде не было видеокамер, съемочной группы, что было очень странно.

Через несколько домов висел деревянный крендель, он медленно покачивался и издавал характерный скрип. Я вдохнула поглубже и почувствовала запах свежего хлеба. Ноги сами повернули в ту сторону. Я медленно пошла, разглядывая дам и их наряды.

Сначала я стеснялась своего вида, думала все будут на меня смотреть, а тут наоборот, все фыркали и отталкивали меня со своего пути, как грязную собачонку.

Добравшись до булочной, я принюхалась, пахло умопомрачительно вкусно. Я уставилась на витрину, где в корзине стояли багеты и рядом лежал круглый хлеб, нарезанный сверху решеткой, припудренный мукой. Мне захотелось зубами впиться в эту булку, которая меня дразнила. Во рту уже ощущала кисловато‑сладкий вкус и слышала характерный хруст. Перед глазами поплыли круги, голова закружилась. Я осмелела и подошла к двери, потянула за длинную деревянную ручки и звон колокольчика возвестил о том, что в магазин зашел покупатель.