Любовь к драконам обязательна

Драконы жили на земле еще в те времена, когда рельсовый омнибус, запряженный лошадью, приняли бы за демоническое существо, а маги и крылатые феи правили миром. Но если последние двое практически исчезли, то древние ящеры благополучно здравствовали и поныне. Некоторые уникумы даже считали драконов божественными существами с высшим разумом, спустившимися с небес. Не знаю уж, были они порождением нашего мира или божественного, но в воздушном порту пахло, как в обычном деревенском коровнике. Гигантские ящеры с длинными шеями, огромными крыльями и усатыми туповатыми мордами, ожидая от погонщика приказа на взлет, жевали сено, будто мирные лошадки. В смысле, исключительно уродливые лошадки, взращенные на алхимических настойках.

Купив билет на ближайшего дракона до Аскорда, я направилась к нужному вагончику, привязанному на стропах к крылато‑хвостатому гиганту. От страха подгибались колени, а к горлу подступала горечь. Не зря говорили, что рожденный ползать летать не может. Я относилась к тому типу людей, которые были рождены ползать, ходить и ездить исключительно по земле! Никак иначе!

Едва я уселась в мягкое кресло, как немедленно вытащила из ридикюля флакон со снотворной настойкой и сделала глоточек. Если сильно повезет, то усну еще на взлете, как по дороге Ватерхолл. Два раза проверив, надежно ли пристегнут ремень безопасности, я откинулась в кресле и закрыла глаза в ожидании дремы. Салон постепенно заполнялся людьми. Пассажиры нервничали, разговаривали. Сверху кто‑то пытался вколотить в узкую полку для ручной клади портфель, и мне в нос утыкалась пола пиджака. С недовольством я приоткрыла один глаз, и мужчина пробормотал:

– Извините.

Но едва он утрамбовал багаж и хлопнул дверцами, как одна из створок раскрылась. Мне на голову грохнулся тяжеленный портфель, сбив с носа очки. От возмущения я вытаращилась, но уже ничего толком не увидела. Вместо лиц появились одни размытые пятна. Пришлось сильно сощуриться, чтобы прояснить обзор.

– Простите, госпожа! – спохватился опростоволосившийся пассажир, и в этот момент я даже не услышала, а скорее прочувствовала, как под его ботинком хрустнула хрупкая очочная оправа.

– Ой! – оторопел он.

– Это были мои очки? – крякнула я, немедленно осознав, что хуже день точно стать не мог. Разве что мы разобьемся над Саввинскими горами в трех часах лету от Аскорда.

– Они самые… – Мужчина вложил мне в руки остатки от жизненно необходимого аксессуара и, схватив портфель, самоустранился в конец салона.

Очки поломались надвое. Левая половинка напоминала монокль с поперечной трещиной на стекле, но при желании в него можно было смотреть одним глазом. Смиряясь с потерей, я сделала еще один глоточек сонного зелья.

– Разрешите? Мое место у окна, – произнес мужской голос над макушкой.

Я поджала ноги, чтобы пропустить соседа к окну. Он разместился, пристегнулся, случайно толкнул меня в локоть и коротко извинился. Тяжело вздохнув, я прихлебнула настойки, закрыла глаза и погрузилась в блаженную дрему.

Проснулась резко, оттого что вагончик страшно болтало. Жутко испугавшись, я сощурилась, потом приставила к глазу стеклышко. Салон трясся, и мне с трудом удалось рассмотреть, что сосед был брюнетом неопределенного возраста (мной неопределенного из‑за отсутствия нормальных очков), одетым в пиджак. Брюки, скорее всего, тоже имелись, но ускользнули из поля зрения.

– Мы падаем? – горячо зашептала я.

– Пока только взлетаем, – спокойно пояснил мужчина.

– Хорошо.

Я снова закрыла глаза и попыталась заснуть. Выдержала целых пятнадцать минут, а когда вагончик вздрогнул, то вцепилась в руку соседа, покоящуюся на подлокотнике между нашими креслами.

– Знаете, я очень боюсь летать. Можно я подержусь за вас? – попросила я и тут же поблагодарила, пока он не послал меня в… конец салона. – Спасибо. Вы очень хороший человек.

– Тогда, пожалуйста, не могли бы вы не ломать кости этому хорошему человеку? – попросил он. И тут до меня дошло, как крепко я стискивала его пальцы.

– Простите. У меня сильные руки. Видите? – Я сжала и разжала у него перед носом кулак.

Вчера перед командировкой покрасила ногти красным лаком, но еще по дороге в воздушный порт обнаружила, что один, на среднем пальце, облупился.

– Могу одной рукой унести четыре кружки эля. Раньше удерживала пять, но работа за конторским столом ослабляет. Кстати, я работаю в «Драконы Элроя» ведущим специалистом в отделе продаж. Слышали о такой? Очень известные мануфактуры по всему королевству. Как раз еду из командировки. Отличное вышло собрание. Меня потом накормили черной каракатицей.

– Смотрю, вам повезло выжить? – в голосе соседа просквозила ирония.

Тут нас еще разочек тряхануло. Народ испуганно вздохнул, а я зажмурилась – все равно без очков ничего толком не видела.

– Святые угодники, вы правы, как можно врать на пороге смерти?

– Мы не умираем, – заметил он.

– Вы, может, не умираете, а я очень даже! Не кормили меня никакой каракатицей!

– Замечу, вам повезло.

– Угу, меня вообще ничем не накормили! Жлобы! Как будто не понимали, что если назначить совещание на двенадцать утра, то из Аскорда человеку нужно вылететь в четыре ночи! Так и продержали голодную. И знаете, как прошло совещание?

– Боюсь предположить…

– Пар‑ши‑во!

Я вдруг почувствовала, что готова расплакаться, несмотря на принятую успокоительную настойку. Вытащив бутылочку, сделала еще один поспешный глоток, распространив на полсалона валерьяновый душок.

– Они объявили, что желают разорвать торговый договор, и я чуть не угробила их ручного дракона. Клянусь, совершенно случайно! Слушайте, может, неплохо, что мы погибнем? Тогда не придется объясняться с начальством.

– Мы не погибнем.

– Вы, может, нет, но у меня сегодня отвратительный день, так что я точно погибну в самом цвете лет!

Вдруг по небу прокатился раскат грома, и в металлическую коробку с окошками ударили яростные струи дождя. Дракон ухнул вниз. В салоне кто‑то взвизгнул, прикрикнула проводница:

– Господа, сохраняйте спокойствие! Наши драконы приучены к полетам в сложных климатических условиях.

– Зато я не приучена! – едва слышно всхлипнула я, задыхаясь от чистой, ничем не замутненной паники. – Мне крышка! Как хорошо, что я уже не девственница! Было бы обидно умереть, не вкусив плотского греха. Хотя я так и не просекла, о чем весь сыр‑бор.

Сосед поперхнулся.

Святые угодники, я это сказала вслух?!