Любовь пахнет понедельником

– Что это там? – Лиза перехватила руку подруги. – Пора было бы к девятнадцати годам научиться маскировать засосы, – Лиза отвела взгляд, чтобы не вспоминать о вчерашнем.

– До этого мне никто их и не оставлял, – огрызнулась Ева и снова растворилась во введении в физиологию.

Они сидели на одном из последних рядов просторного амфитеатра лекционки, народу было очень много, неудивительно, как‑никак первый лекционный день, это через пару недель на лекции будут ходить единицы. Ева, может, и хотела сесть куда‑нибудь поближе, но похмелье давало о себе знать, голова болела, а подруга тянула её куда‑то наверх. Между девушками повисло неловкое молчание, заполняемое фразами лектора о том, что физиология – это основа основ. Такое напряжение создавалось между ними каждый раз после совместных походов в клуб. Ева почувствовала, что Лиза толкнула её в бок, поэтому закатила глаза и спросила шёпотом:

– Ну что опять?

– Да ничего, если только тебе не интересно, что люди, которые сейчас были в главном корпусе, сфотографировали наше расписание по биохимии и… – Лиза была рада возможности направить диалог в другое русло, слушать лекцию или оставаться со своими мыслями один на один ей совсем не хотелось. Она выждала драматическую паузу, во время которой Ева начала уже выходить из себя.

– Что «и»?

– Я уже навела некоторые справки, у нас будет новый препод, он в институте только первый год, какой‑то Нечаев И. А.

– Случайно, не Илья? – Ева смотрела за тем, как Лиза снова залипла в телефон, будто в чате курса была действительно жизненно важная информация. Может, туда вместе с расписанием кто‑то отправил табличку «Как распознать инсульт», кто знает?

– Ага, Илья Александрович, группа, у которой он сейчас ведёт, пишет, что он милашка… погоди, а откуда ты знаешь? – Она и сама начала догадываться, но не хотела в это верить.

– Лиз, я, походу, вчера трахнула нашего нового препода, – ей по‑прежнему было проще думать, что это она кем‑то воспользовалась, а не кто‑то ею.

Ева опустила глаза в тетрадь и начала делать вид, что записывает за лектором, хотя на самом деле вспомнила секунду вчерашнего вечера. Ту самую, во время которой вспышка осветила банковскую карту незнакомца и она успела прочитать выведенное серебристой краской на латинице имя «Илья Нечаев». Возможно, это было простым совпадением, но их город был слишком маленьким, чтобы по нему разгуливали два Ильи Нечаева, да и тот незнакомец из клуба, судя по возрасту, вполне мог быть ординатором, совмещающим работу и учёбу. Он вообще что‑то вчера рассказывал о себе? Ева не могла вспомнить ни единого его слова, только их стоны в туалете клуба. Ей очень хотелось, чтобы это было просто случайностью, ну или чтобы он хотя бы не запомнил её. Вполне возможно, что тот за это лето трахнул достаточное количество девушек при схожих обстоятельствах, и его шансы запомнить именно её были ничтожно малы. Где‑то в кишках начал завязываться узел, её начало тошнить, прилив паники был где‑то рядом.

– Подожди, ты что?! – Лиза поняла, что последнее слово она буквально выкрикнула на всю аудиторию, поэтому ей пришлось судорожно откашляться, чтобы сделать вид, что всё в порядке, будто знакомство её подруги с новой дисциплиной не началось в туалете клуба, хотя очевидно, что между Евой и Ильёй Александровичем проскользнула какая‑то биохимия. – Что делать будешь?

– Потом поговорим, – Ева опять уткнулась в тетрадку, ясно давая понять, что диалог окончен, и оставила подругу наедине с мыслями. Волосы снова разделили их непреодолимой стеной. Учёба всегда помогала отвлечься от последствий всяких глупостей, в этот раз тоже должно было сработать.

Если честно, Лиза не была удивлена, что всё обернулось именно так. Она ждала какой‑то такой не особо приятной ситуации, которая бы отвадила Еву от клубных похождений раз и навсегда, и, кажется, сейчас был именно такой момент.

Девушки были знакомы ещё со школы, Ева всегда была примерной дочерью, подругой и ученицей. Гордость родителей и школы: ЕГЭ на 100 баллов и бюджет в медицинском. То, что происходило этим летом, этот пьяный угар, этот сексуальный отрыв, было совсем не похоже на ту Еву, которую Лиза знала столько лет. Лиза и не хотела бы каждый раз читать морали своей лучшей подруге, но вчера был пятый раз, когда ей передавали Еву из рук в руки. И каждый из этих пяти раз разбивал Лизе сердце. Ей даже начинало казаться, что хуже уже не будет, что биться уже нечему, но вчера она снова услышала знакомый звон битого стекла. Осознавать то, что парни в клубах радостно пользуются уязвимым состоянием девушек, было всегда больно, особенно когда приходилось наблюдать, как эти цепкие лапы сжимают твою лучшую подругу, а ты не можешь никак этому помешать. А осознавать, что ты могла помешать, но снова решила понаблюдать со стороны, было в тысячу тысяч раз больнее. Лиза сжала руки в кулаки и держала их, пока на ладонях не отпечатались чёрточки от впившихся ногтей. Это помогло ей не заплакать. Это была и её вина тоже.

Вчера от зоркого взгляда Лизы, не затуманенного алкоголем (нельзя пить, когда знаешь, что твоя лучшая подруга может в любой момент выкинуть какой‑нибудь фокус), не скрылось, что зрачки Евы были неестественно расширены. Оба варианта событий не нравились ей в равной степени. Она не хотела верить, что Ева могла принять что‑то добровольно. А думать о том, что Илья Александрович, их преподаватель и врач, мог подсыпать что‑то в коктейль незнакомой девушке, было страшно. Беспечность подруги, с которой та общалась с мужчинами в клубах, бесила её. Лиза убеждала себя, что ей просто показалось, что это всё странное освещение, поэтому не стала пугать своими предположениями лучшую подругу, хотя это точно отбило бы у неё всё желание ходить по клубам. Да, она была душной, да, она вела себя, как чья‑то мама, да, она могла бы просто силой удерживать Еву от походов в клуб, но всё было сложно.

Есть тысячи способов пережить расставания, при этом не разрушая саму себя: спортзал, йога, сублимация с помощью творчества, забота о себе, шопинг, в конце‑то концов, но Ева решала свои проблемы по‑другому. Через забытьё, алкоголь и секс с незнакомцами. Лиза не понимала, почему Ева выбрала именно этот способ, и от этого ей было очень грустно. Если бы она могла хоть что‑то решать в этой жизни и как‑то влиять на свою подругу, то они бы всё это лето провели в йога‑студии, слушая удары гонга, совершенствуясь в дыхательных практиках, открывая чакры, себя и мир с новых сторон. Уехали бы на месяц на Бали… хотя нет, только не Бали. Вдруг Ева решила бы поиграть в Беллу Свон. Хватит девочек, разбившихся на байках.

Сейчас Лиза была как никогда рада началу учёбы, потому что знала, что глупая погоня за «автоматами» не даст её подруге думать ни о чём другом. Но этот препод… он явно всё усложнял, да и зовут его точно так же, как и бывшего Евы, и эти инициалы «ИА», да сразу же понятно, что перед тобой осёл и от него стоит держаться подальше.

Лиза надеялась, что Илья Александрович их не запомнил и этот семестр пройдёт ровно, как и предыдущие, но опасения были.

Остаток дня пролетел для Евы незаметнее, чем она ожидала, по‑другому быть и не может, когда ты судорожно пытаешься вспомнить аминокислоты и выучить все функции и свойства белков, которые, по‑хорошему, стоило начинать учить ещё с июля.

С Лизой она так и не поговорила, потому что и без слов всё знала. Обе хотели лишь одного – чтобы завтрашняя пара по биохимии прошла нормально. Под «нормально» они имели в виду, чтобы их препод не понял, что вчера с ним в клубе была одна из его студенток.

Все их надежды рухнули в один миг, когда Илья Александрович начал на паре проверять присутствующих: