Мадам Филимонова

Она также рассказала Андрею, что причиной инвалидности дочери были осложнения во время беременности, неадекватное кровообращение плаценты. Что было правдой. Государство платило ей пенсию на ребёнка, за что она благодарна, хотя сумма небольшая. Андрей узнал, что у Филимоновой поднялось давление во время беременности. Симптомов у неё не было. Она не ходила в женскую консультацию и не была под наблюдением врача. В утробе плацентарное кровообращение хронически страдало и плод не получал адекватного питания и кислорода. Поля родилась в гипоксии. Перед родами у Мадам начались судороги от высокого давления и печёночной недостаточности.

Пятилетняя Поля была парализована. И почти не говорила. Филимонова давала матери дополнительные деньги за уход, который был не прост. Поднять девочку утром, посадить в инвалидное кресло, кормить три раза в день, менять нижнее бельё несколько раз в день. Это становилось для матери всё труднее. Матери шёл пятьдесят шестой год, она ушла на пенсию рано, проработав двадцать пять лет. Её беспокоил артрит в запястьях и пальцах. Ей было тяжело поднимать с кресла Полю, чтобы менять подгузники и трусы. Надо было избегать опрелостей. У неё была современная стиральная машина, которую купил Соловей. Он собственноручно привёз машину из магазина, и установил. Мать стирала в машине каждый день, конца этому было не видно. В глубине души она теперь побаивалась свою дочь. Чувствовала, что дочь имела на неё зуб. Она знала, что Филимонова была тесно связана с преступным миром. Частично ей льстило, что её толстая нескладная дочь, являлась одной из самых опасных бандиток Москвы. Она часто вспоминала свою бурную молодость, о которой не распространялась. В своё время её могли тоже посадить на долгий срок. Её спасло замужество на лимитчике и тот факт, что она работала, как пролетарий, на швейной фабрике. Была ударником социалистического труда.

Андрей сразу проникся весьма тёплыми чувствами к доброжелательной дородной тётке. Он решил, что скорей всего её тоже, как его, никто не любит, и что они оба нищие, одинокие, пропавшие родственные души. Факт, что она работает в прачечной, да ещё иногда дежурит там по ночам, вызвал у него сочувствие. В молодости он работал электриком в гостинице, потом в баре гостиницы пристрастился к алкоголю. Вследствие чего у его жены развилась послеродовая депрессия, которая вылилась в открытую ненависть к Андрею. Она совсем перестала обращать на него внимание, как будто его не существовало. В один прекрасный день он пришёл домой, а его жена и сын исчезли, будто никогда не существовали. Позже ему пришло письмо от адвоката и бумаги о разводе, которые нужно было подписать. Он стал ещё больше пить. Наконец, его выгнали из гостиницы. Он устроился в булочную – разгружать ночами хлеб. Но вскоре понял, что работать ночью он не может. Диабет бесконтрольно свирепствовал в его теле. Он перестал ходить на работу. Его отчислили. Он продолжал пить, продавая марку за маркой из его коллекции, покуда не появилась в его жизни новая жена – толстуха Наташа. Она привозила еду и не брала с него денег. Он стал её боготворить. Ему в голову не приходило, что она не работала, а только числилась. Половину её зарплаты получал директор Центральной фабрики‑прачечной, член партии Кульков, знакомый Соловья по армии. Он также получал пол или треть зарплаты от других, кому нужно было работать для прикрытия. Все должны были работать в СССР.

У Андрея не было никаких секретов, кроме одного – его коллекции марок. Его бывшая жена, которую он мысленно называл «стерва», ничего не знала о существовании коллекции. «Стерва» отсудила бы или спёрла его коллекцию, думал Андрей. Андрей очень гордился своей коллекцией, когда был моложе, а теперь только думал о том, как бы ему напиться. Марку за маркой продавал он свою редкую коллекцию московским филателистам. Когда ему было двенадцать, они с приятелем залезли по водосточной трубе в окно Латвийского посольства на второй этаж. Посольство в то время находилось на улице Машкова. Оказалось, что альбому с марками, который он украл тогда, не было цены. Кому принадлежал этот альбом – было неизвестно. Андрей прятал альбом долгие годы, прежде чем он начал распродавать марку за маркой, чтобы купить пива и водки. У него были марки стран, которые уже давно не существовали, такие как Бурунди, Родезия. Были даже марки царской России и третьего Рейха. Одна марка была одной из первых британских марок с красным профилем царицы Виктории 1854 года. Все гонялись за чёрной Викторией, напечатанной в 1847 году – первой в мире маркой, которая была без перфорации. Красная Виктория также очень высоко ценилась. Она всё еще хранились в его альбоме, который он прятал на антресолях в коробке со сломанными игрушками его сына. В молодости он мечтал разыскать чёрную Викторию. Он знал, что их достаточно напечатали в своё время и кто‑то должен был их иметь, но кто? Теперь это никакого значения не имело. Чёрная Виктория подождёт.

Медленно, но верно катился Андрей вниз по косогору жизни к смерти – без драм и сожалений. В первый раз в жизни Филимонова встретила человека, который не хотел жить. Все, кого она знала, хотели жить – она сама, её мать, Барон, Соловей, Вовчик Муганов, даже паршивый лысый чурка Ибрагим и его подручный Шалим‑Водолаз. Целая наука медицина была придумана для того, чтобы продлить человеческую жизнь. Ко всему прочему она думала, что жизнь – это редкая привилегия. Быть зачатой, выжить в утробе, родиться, потом не умереть в детстве от несчастного случая или болезни, пережить подростковый возраст статистически было почти невозможно. Один случай на миллион, – думала она.

Через месяц Андрей предложил Филимоновой замужество, что не стало для неё сюрпризом. Она быстро согласилась, действовала со стратегической точки зрения. Правда, что Соловей и она имели в прошлом романтические отношения после того, как она вышла из тюрьмы. Она похудела в тюрьме и выглядела даже привлекательно. После родов Филимонова начала опять толстеть не по дням, а по часам, Соловей потерял к ней романтический интерес, но никак не человеческий:

– Давай, худей, Бублик, – говорил он ей. – Это даже для здоровья полезно.

Выйдя замуж за Андрея, Мадам стала совладелицей двух комнат в коммуналке в центре Москвы, в Даевом переулке. Андрей прописал её в свои две комнаты из благодарности за её уход за ним и бесплатную еду. Скоро она начала планировать, как ей от него избавиться.

– Он запросто сможет уколоться большей дозой инсулина. Участковый врач подтвердит, что Андрей пил и мог допустить такою ошибку. Она станет вдовой.

 

Глава 4

С чего всё началось