Медовый месяц в космосе

Ситуация была абсолютно беспримерной во всей истории ухаживаний от времен Матери Евы до времен мисс Лиллы Зейди Ренник. Ближе всего к ней был бы старомодный татарский обычай, согласно которому мужчина мог украсть лучшую девушку, если ему удавалось поймать ее первым, перекинуть ее через седло своей лошади и ускакать с ней в свою палатку.

Но потрясенной миссис Ван Стюйлер это приключение показалось гораздо страшнее. Как только движение Космолета вверх ослабло и они освободились от своих мест, Зейди и она сама вскочили на ноги. Они смотрели вниз сквозь стеклянные стены того, что можно назвать палубой Космолета, и видели под собой снежное море облаков, только что окрашенное восходящим солнцем.

В этом облачном море, раскинувшемся между ними и Землей, как широкая пелена, виднелись огромные неровные разрывы, похожие на континенты на карте. На их сине‑сером фоне, или, правильнее сказать, под ними, в центре одного из них они увидели маленькое черное пятнышко, которое через мгновение‑другое приобрело форму маленького игрушечного кораблика, а затем они узнали в нем одиннадцатитысячетонный лайнер, который несколько минут назад был их домом в океане.

Миссис Ван Стюйлер дрожала всем телом, ее охватил некий танец святого Витта, вызванный физическим страхом и нарушением приличий. Однако, помимо этих ощущений, она испытывала еще и третье, вызывающее непонятное чувство тревоги. Она была женщиной этого мира, хорошо знакомой с его устоями, и прекрасно понимала, что один‑единственный переход с перил мостика "Сент‑Луиса" на другую сторону облаков уже вывел ее и ее подопечную за рамки человеческих законов.

Эта же мысль, смешанная с другими чувствами – отчасти удивления, отчасти вновь пробудившейся в ней привязанности, – занимала в тот момент все большее место в сознании мисс Зейди. Было совершенно очевидно, что человек, способный создать и управлять таким чудесным транспортным средством, как это, мог как морально, так и физически выйти за пределы досягаемости условностей, установленных цивилизованным обществом для собственной защиты и контроля.

Он мог делать с ними все, что ему заблагорассудится. Они были полностью в его власти. Он мог унести их в неизведанное место на одном из континентов или на неизвестный остров посреди Тихого океана. Он может даже отправить их в ужасное одиночество, которое окружает полюса. Он мог поставить их перед выбором – сделать все, что он пожелает, безоговорочно подчиниться его воле или покончить жизнь самоубийством от голода.

У них не было даже возможности выпрыгнуть, так как они не знали, как открыть раздвижные двери, а если бы и знали, то какие женские нервы могли бы выдержать прыжок в ту страшную пропасть, которая лежала под ними, погружение на две тысячи футов сквозь облака в воды холодной Атлантики?

Они смотрели друг на друга в немом, оцепенелом изумлении. Далеко внизу, по ту сторону облаков, "Сент‑Луис" уходил на восток, и вместе с ним уходили последние надежды на корону, которая должна была стать супружеским эквивалентом красоты мисс Зейди и миллионов Рассела Ренника.

Они больше не принадлежали этому миру. Его законы больше не могли защитить их. Могло случиться все, что угодно, и это все зависело только от воли повелителя и хозяина необыкновенного судна, которое в данный момент стало их единственным миром.

– Дорогая моя Зейди, – вздохнула миссис Ван Стюйлер, когда к ней вернулся дар речи, – как же все это ужасно! Это же похищение, и ничего больше. Даже хуже, потому что он забрал нас с Земли, и шансов на спасение не больше, чем если бы он забрал нас на одну из тех планет, на которые, по его словам, он может отправиться. Если бы я не чувствовала огромной ответственности за тебя, дорогая, я бы, наверное, упала в обморок.

К этому времени мисс Зейди уже в значительной степени восстановила свое обычное самообладание. Волнение, вызванное стремительным подъемом, и то, что осталось от минутного физического страха, придало румянец ее щекам и озарило глаза. Даже миссис Ван Стюйлер показалось, что она выглядит, если это только возможно, красивее, чем при самых благоприятных земных обстоятельствах. Было и еще что‑то, что ей совсем не нравилось видеть, – некая покорность судьбе, которую в молодой женщине, находящейся в таком положении, как она, миссис Ван Стюйлер считала явно неуместной.

– Это довольно удивительно, не правда ли? – сказала она, почти не скрывая эмоций, – – но я не сомневаюсь, что в конце концов все будет хорошо.

– Все будет хорошо, моя дорогая Зейди! О каком мире или, можно сказать, небе вы говорите?

– Я хочу сказать, – ответила Зейди еще более спокойно, чем прежде, и тоже слегка поджав губы, – что лорд Редгрейв – владелец этого судна, и поэтому совершенно невозможно, чтобы с нами случилось что‑нибудь необычное – то есть более необычное, чем этот чудесный прыжок с моря на небо, – если, конечно, лорд Редгрейв не собирается взять нас в путешествие среди звезд.

– Зейди Ренник! – сказала миссис Ван Стюйлер, пытаясь сохранить свое строгое достоинство, – я более чем удивлена, что вы говорите в таком тоне. Действительно, в полной безопасности! Неужели вас не поразило, что мы находимся в полной зависимости от милости этого человека, этого лорда Редгрейва, что он может везти нас куда захочет и обращаться с нами так, как ему заблагорассудится?

– Моя дорогая миссис Ван, – ответила Зейди, возвращаясь к привычной форме обращения, но говоря еще более холодно, чем это делала ее сопровождающая, – вы, кажется, забыли, что, каким бы необычным ни было наше положение в данный момент, мы находимся под опекой английского джентльмена. Лорд Редгрейв был другом моего отца, единственным человеком, который верил в его идеи, единственным человеком, который воплотил их в жизнь, единственным человеком…

– В которого вы были влюблены, так? – сказала миссис Ван Стюйлер с раздражением в голосе. – Неужели? А, теперь я начинаю кое‑что понимать.

– И я думаю, что если вы запасетесь терпением, то скоро увидите еще кое‑что, – огрызнулась мисс Зейди в ответ. Она резко замолчала, и румянец на ее щеках стал еще глубже, потому что в этот момент лорд Редгрейв поднялся с нижней палубы, неся большой серебряный поднос с кофейником, тремя чашками и блюдцами, тостами и несколькими тарелками с хлебом, маслом и пирожными.

В этот момент произошло своего рода светское чудо. Дело в том, что миссис Ван Стюйлер никогда раньше не получала свой ранний кофе от пэра Британского королевства. Потом ей показалось, что это немного унизительно, но в тот момент все условные барьеры словно растаяли. В конце концов, она была женщиной, а несколько лет назад – еще и молодой. Лорд Редгрейв был почти идеальным образцом английской мужественности в самом расцвете сил. Он был одним из самых богатых пэров Англии, и он принес ей кофе. Как она потом призналась, она ахнула, не удержавшись.

– Боюсь, что я заставил вас долго ждать кофе, дамы, – сказал Редгрейв, балансируя подносом на одной руке и придвигая к ним плетеный столик другой. – Видите ли, на борту этого судна нас только двое, и поскольку мой инженер управляет кораблем, мне приходится заниматься домашними делами.

Миссис Ван Стюйлер смотрела на него в молчании душевного паралича. Мисс Зейди нахмурилась, улыбнулась, а затем начала смеяться.

– Ну, из всех хладнокровных английских способов выражаться… – начала она.

– Прошу прощения? – сказал лорд Редгрейв, ставя поднос на стол.