Мир ходячих мертвецов. Вероятие

Неожиданно Татьяна, вытащив Федора из орбиты личных воспоминаний, крутившихся на пленке, напугала вытаращенными красными глазами, как у человека, встретившего тяжелое похмелье, и подпрыгнула как на пружине на ноги. Правда столь, резкая нагрузка для потерпевшего организма огромные изменения, дала первую трещину, и девушку повело назад и если бы не рука Федора, то она непременно стукнулась об острый угол настенной книжной полки затылком и снова потеряла бы сознание.

– Что случилось? – простонала она, чувствуя, как твердая поверхность под ногами покидала ее и словно она лежала в воздухе, а не на мягком матрасе.

– У тебя мало сил – ответил лишь Федор, передав прозрачный стакан фильтрованной воды в единственную руку.

Придерживая за трясущуюся руку, он помог ей умять обезвоживание. Следом она выпила еще полтора стакана воды и после не долгого разговора они покинули временное убежище под предлогом о взаимной помощи. А именно, Федор по их договору, собирался дать ей болеутоляющее и антибиотики, а она в свою очередь поможет с убежищем, однако, сложилось все, как обычно, не в пользу выживавших, словно вселенная, подкидывала все больше и больше испытаний, таким образом, издеваясь, или эта была обычная карма за человеческие деяния.

 

– Что за спектакль вы развели? – разозлился один из стоявших с папиросой в зубах, вдыхая и выдыхая никотин.

Этот давно не видевший зеркала, грубый нахал, выражался по последнему слову самыми низкими словами из запаса русского языка, выдавая интеллект совершенно безмозглого человека – дикаря с отсутствующим пониманием простого человеческого взаимоотношения. Так же, этот высокого роста тупица, изо рта которого исходила сама смерть для зубов с характерным запахом запущенного кариеса, не замечал, что все это время пока он матерился, на него злостно смотрел Федор. В глазах словно был ядерный выстрел, а руки, что могли сил, сдерживались, чтобы не налететь на этого подонка и не выбить оставшиеся два целых зуба среди остальных черных.

– Колян, у нас нет времени. Надо вались! – выкрикнул тот, кто принял незваную троицу.

Куривший доверчиво мигнул остальным четверым, и не обратив внимания на своего соплеменника, продолжил:

– Не обисуйте, но вы их сами привели сюда. Теперь вы останетесь здесь, пока мы благополучно уйдем, а вас… – и пошел за остальными – может быть спасут высшие силы. Скажите спасибо, что мы даем вам возможность прожить несколько минут.

За стеклами нависло бесчисленное количество рук, и каждый силуэт навалился один на другого, создавая сильную нагрузку на трескавшиеся немытые годами стекла, за огромным слоем пыли которого звучало неугомонное улюлюканье кожеедов.

Наставленные стволы поубавили настрой Федора вырвать их языки. Ему пришлось смириться с тем, что виновные в смертях, уйдут безнаказанно так же как они убили и ушли безнаказанно от его группы.

– Но это еще не конец! – подумал Федор про себя, изобразив кривую улыбку безумия.

Оставив троицу посреди широкого зала с брошенными станками СССР, напор тянувшейся резины издал первый запах мертвечины, сопровождаемый нескончаемым кряхтением оголодавших. И наконец, шайка самосудчиков, покинувших основное помещение работавшего производства, оказались на втором этаже в дверях с полными сумками вещей. По цепочке они быстро перетащили крупные баулы за пределы здания и лишь только потом один из них, а скорее всего тот же высокий тупица, крикнул:

– Счастливо оставаться!

Следом они заперли за собой дверь.

 

Глава четвертая

 

Запах сырости и въевшегося масла – не последнее что чувствовал Федор, пока адреналин сгущал свои краски и заставлял сердце биться многократно. Времени на раздумье не было. Сомневаться в такой час в своих силах непозволительно. На него рассчитывают, от него ждут светлых идей на чудесное спасение от пасти огнедышащего дракона, способного в один вдох испепелить все живое в прах. Именно с таким рвением мертвецы вломились в стены могучего дома, издавая чудовищное рыкание в разы громче, чем снаружи по вине эха от стен. Они попали из одной ловушку в другую, только уже с более жесткими условиями и ограниченными возможностями, как уровень сложности в развлекательных играх. Ловушка в пользу другим.

Стрелковое оружие успешно забрали сбежавшие из‑под винца самосудчики. Правда, они оказались так добры, когда оставили холодное оружие ближнего боя. Но какое это могло иметь значение, если силы мертвой и живой стороны рознились в миллионы раз. Три живых существа против целого города скопившейся нежити, не имевшей жалости и каких‑либо человеческих чувств. Мертвая оболочка каждого недочеловека продолжала свой единственный путь с единственной целью и заставляла неукоснительно исполнять собственные прихоти новорожденного вируса с ужасающими желаниями на истребление всего живого планеты.

Первые два зубофрезерных станка, стоявшие в одну шеренгу, приняли на себя родоначальную волну наступавших разоренных мертвецов, размахивавшихся от толчков в спину своих собратьев по делу. Невыносимая вонь снова последовала по пятам спасавшейся троицы. Тем временем пока мертвые продолжали свое наступление, извергаясь в криках, живые устремились к лестнице второго этажа. Этакой пристройке в центре здания, оборудованного рабочими машинами по металлу, протяженностью с сотню метров до заколоченной двери ушедшими самосудчиками. Если бы не окна, разбитые под давлением кожеедов, и тех, что установлены повыше основных, выполнявших роль форточек, то было бы не только страшно, так еще и непроглядно темно. Лучи навострившегося солнца величественно проникли в таинственную глушь нарушенной тишины, разбудив умерших двух несчастных рабочих подняться на подкошенные ноги, вытаращив свои прозрачные глаза. Первый из них мужчина средних годов с распоротым животом от удара тупым предметом, подхваченного возле рабочего места, повалился прочь по лестнице вниз, заставив второго от удара по инерции кубарем полететь в толпу. Сила удара была достаточно сильной для того, чтобы голова бывшего товарища рабочего раскололась как поспевший к созреванию арбуз. Максим, подбегая к закупоренной двери, перехватил поудобнее подобранную кувалду, и остановившись перед металлической баррикадой, принялся долбиться по ней резкими и грубыми ударами. Катя со слезами молилась за спасение, держась за живот, в котором жизнь не так давно начала проявлять первые зачатки эмбриона. А Федор все это время принимал незваных гостей одиночными и точными ударами в основание черепов. Делал он это достаточно звонко, выдыхая после каждого нанесенного удара, чувствуя внутренний ритм устававшего сердца, потому что каждый удар давался сложнее и сложнее. Силы были на исходе.

ЧЕРТ!

Последний удар прошелся по касательной в области черепа изуродованной женщины в грязном темно‑зеленом спортивном костюме и налетел на перила, в результате чего произошел звонкий металлический удар расколовшегося инструмента. Разводной ключ пришел в негодность. От удара Федору сильно отдало в руки, от чего он выбросил обрубок под ноги, искривившись от боли.