Мистификация дю грабли

Каин как ошпаренный вылетел из родительской пещеры, получив ещё несколько родительских пинков от Евы и Адама. В его сознании на всю жизнь запечатлелись все каноны и заповеди начиная от любви к ближнему своему и заканчивая гигиеническими последствиями от обжорства своего. От чистой души ему предложили множество способов, как сдохнуть поскорей. (Я ничего не пропустил?)

Он, забыв про все свои дела по хозяйству, блуждал до вечера по всем окрестностям и страдал от возвышенных мыслей и чувств, полученных им вместе с оплеухами от родителей. За ним по пятам, притворяясь безучастным, неслышно и невидимо следовал Люцифер. Наконец Каин вспомнил о жене и об ужине. Это очень растрогало его невидимого спутника. И он решил напомнить о себе:

– Здравствуй, Каин.

Каин оглянулся на голос:

– А, это ты, Лицемер?

– Люцифер я.

– Какая разница… – махнул рукой Каин.

– Да, это не принципиально, – согласился Люцифер.

– Послушай, придурок, ты прекращай говорить непонятно, – раздражаясь от присутствия свидетеля всех его обид, попросил Каин.

– Ну тебе… – меланхолично начал было говорить Люцифер, но Каин оборвал его:

– Что тебе? Мне вон наговорили с утра много чего. Теперь вот думай, что и почему.

– Да пошли ты всех подальше… – предложил Люцифер. – Ты их больше слушай…

– Да нет, приходится и слушать, и терпеть… – рубанул волосатой ладонью воздух Каин.

– Каин, понимаю, что это не моё дело, но ты ведь уже взрослый женатый человек. Сам скоро отцом будешь. Зачем тебе все эти указчики, советники? У тебя что, своей головы нет? – вкрадчиво обратился к землепашцу Люцифер.

– Голова‑то есть, а прав нет. Послушай, таких вещей у матери не спрашивают, но может, ты объяснишь, почему меня терпеть не может мой отец? – с горечью в голосе задал вопрос Люциферу Каин.

– Ну, как тебе сказать… – призадумался Люцифер, подбирая нужный вариант ответа.

– Говори как есть! – вспылил Каин.

– Хорошо. Видишь ли, он не твой отец, – как бы сам удивляясь, развел руками Люцифер.

– Как это не мой отец? – оторопел Каин.

– Так. Как‑то раз Адам был у всеведущего и всемогущего Господа на приёме, а тут набежали в вашу родительскую пещеру Великие укры. Схватили твою мать Еву и делали с ней всё, что им хотелось. Причём несколько дней и ночей… В положенный срок родился ты, – пристально наблюдая за Каином, сообщил великую семейную тайну Каину Люцифер.

– Так мой… отец – укр? – опешил Каин.

– Ну, кто‑то из них. Надо бы у этого всеведущего спросить, кто именно… – с видом огорченного бытием философа признался Люцифер. – Адам ничего не знал, пока не родился Авель. Он твой младший брат, но ты почему‑то на две головы выше него, да и рожа у тебя… свирепая – настоящий укр! Вот и хвост у тебя совсем недавно отвалился. Копчик только остался… И когда Адам увидел его и сравнил его с тобой, ты и потерял первородство.

– Вот это новость… – ошеломленно, медленно опустился Каин на ствол поваленного вдоль тропинки трухлявого дерева.

– Поэтому первородство человечества будет принадлежать Авелю, – не скрывая своего злорадства, стал шептать на ухо Каину Люцифер. – Он – законный наследник. Ты думал, что Авель и вправду отдал тебе первородство вчера за чечевичную похлебку? Так что глупец ты… Эту сделку никто всерьёз не признает. Как был Авель первым, так он им и остался. А ты… А ты кто? Мало того, что старший брат, так… Непонятно ещё от кого. У вас только мать общая, к радости будущих учёных.

– Насчёт рожи… – приподнял голову Каин.

– Мои шрамы только украшают меня – это память изгнания с небес. Давай о деле. Ты ведь хотел бы занять место Авеля, не так ли? – перебил собеседника Люцифер.

– А что для этого надо сделать? – с грустью в голосе спросил Каин.

– Убрать Авеля. Всего‑то… – равнодушно подсказал Люцифер.

– Убить? Нет, брат он мне, хотя бы по матери… – вздрогнул Каин.

– Ну, тогда, согласно закону о первородстве, твои потомки будут вечно рабами потомков брата твоего. Убей его, стань наследником, освободи свое потомство от рабства… – вкрадчиво, наклонившись к плечу Каина, прошептал искуситель.

– Ну… Я подумаю, – совсем растерянно ответил Каин.

– Времени у тебя мало. У Авеля, может, уже столько детей… Не зря же он со своими стадами пасется по всей округе, – горячо зашептал Люцифер, как бы ненароком гладя его по голове.

– Я подумаю, – Каин встал и, оттолкнув протянутую к нему руку собеседника, побрел в свою пещеру.

Думал он недолго. Ночью, когда опять зазвучал рожок неугомонного Авеля, злой от вечного недосыпа Каин пошел на звуки музыки. При свете луны, вдруг ставшей кроваво‑красной, Каин увидел брата. Тот самозабвенно играл на своём рожке бесконечную мелодию, раскачиваясь при этом из стороны в сторону. Каин, стараясь неслышно ступать, подошел сзади к нему, нагнулся, подобрал увесистый камень и что было сил опустил его на голову брата.

– Вот так бы пораньше. Видишь, как всё просто? – услышал Каин за своей спиной голос Люцифера. – Но он ещё жив. Его сердце ещё бьётся – придуши его…

Каин послушно встал на колени у тела брата и всмотрелся в его лицо. При свете кровавой луны лицо брата с безмятежной улыбкой ещё больше разозлило убийцу. Он обеими руками схватил шею Авеля и изо всех сил принялся душить.

– Всё‑всё, хватит, хватит… – дотронулся рукой до убийцы Люцифер. – И не надо плакать.

Каин, уже не стесняясь, громко заревел, продолжая душить мёртвое тело.

– Ну хватит, а то и я начну жалеть твоего брата, – усмехнулся искуситель. – Ну и семейку Бог создал. Папаша за каждой особью женского пола носится как угорелый. А Ева – добросовестная мать, никому не отказывает. Так что, убивец, скоро у тебя новых братьев и сестер будет тьма тьмущая – будет кого ещё убить. Главное ты сделал – получил свое первородство. А то чечевичную похлебку как‑то приравнивать к первородству было слишком глупо и наивно с твоей стороны. Над этой сделкой весь ад потешался, даже грешники‑укры хохотали, насаживаясь своими задницами на трезубцы.

Каин вытер ладонью слёзы и молча посмотрел на непрошеного свидетеля. Люцифер смотрел в небо, как бы пересчитывая звёзды. Едва Каин встал с колен и шагнул в его сторону, как звездочет растаял в полутьме. Каин вздохнул и побрел обратно в свою пещеру. Он не испытывал никаких чувств – слишком долго он жил в состоянии обреченности, в состоянии покорности условиям прежней судьбы. Теперь ему надо было просто пережить эту ночь.