Мистификация дю грабли

– Ты в первый раз залез на девку, которую я потом отхлестала кнутом, а ты заступаться за неё стал… И никто, кроме нас троих, об этом не знал. Это ведь ты её уговорил тайком спуститься под клеть. И дверь запер. А там тайный ход был, откуда я и зашла. Ты тогда даже не знал, что с девкой делать‑то надо. Просто привык подглядывать за взрослыми и подражать им. А сам был ещё почти младенцем… – «княгиня» помолчала немного и добавила: – И никто об этом не узнал.

– Тогда скажи, куда сундук пропал красный в узорах? – смущенно улыбнувшись, задал ей следующий вопрос Владимир.

– Прими веру нашу, узнаешь… И дня не пройдёт, как он вернётся к тебе… – успокоила Владимира «княгиня» своими ровными интонациями хрипловатого голоса.

– Полным? – недоверчиво улыбнулся Владимир.

– Да… А ещё подумай о женитьбе. О настоящей женитьбе.

– О чём? – окрысился Владимир, сумрачно взглянув на «бабушку».

– О женитьбе, Володя, о женитьбе. Дочка есть у базилевса, краса, говорят, неписанная, не то, что твоя Рогнеда, а там ещё и Анна – сестра базилевса. Ещё краше, говорят… – сообщила Владимиру о своих планах «княгиня Ольга».

– Рогнеду не замай, бабуля! – насупился Владимир. – Не замай, добыча она моя.

– Я не о том… Я же тебе добра желаю. Что тебе с Рогнедой? И сынок у неё не от тебя, а от твоего братца… Где она сейчас? – примирительно улыбнувшись, сверкнула глазами «княгиня».

– Запоздал я тогда немного с её тягой к мужикам, с кем не бывает? – вздохнул Владимир. – А она счас в отдельном тереме… Под присмотром. Вот выбрать город надо, острог построю для неё и поселю её там… – рассудительно объяснил судьбу выбранной им жертвы Владимир и замолчал, заново переживая свои обиды.

– А Анна ждёт… ждёт… – покачала головой «княгиня».

– Ково ждёт?

– Судьбы своей, судьбы. Я вот тоже ждала и дождалась… Как на веку мне написано было, так и дождалась… – улыбнулась «княгиня» и покачала головой. – И она ждёт… Ты вот как‑то не понимаешь, чего от власти твоей Русь требует.

– И чево ж она требует? – положив руку на плечо «княгине» и заглядывая ей в глаза, спросил Владимир.

– Породниться, Володя, породниться с… базилевсом. С самим базилевсом!

– Зачем? – спросил Владимир, продолжая незаметно, как ему казалось, ощупывать плечо «княгини».

– Дурень, сам‑то ты вряд ли станешь царем в Царьграде. А вот сын твой, какой от Анны родится, может стать императором. И эт тебе не Киев с его деревянными избами да капищами погаными… Нет, Володя, это – Европа, Ев‑ро‑па! Думай, Володенька, думай… Рогнеда вон тебя робичем обозвала, а сама она кто? А здесь будет Анна, сестра самого базилевса! Да что там сестра… Говорят, дочь его. (Кто их там разберёт?) Да эта Рогнеда у Анны в девках дворовых, да что там в дворовых, в девках паскудных была бы. Но за язычника базилевс дочь или сестру свою не отдаст. Думай, Володя, думай, – убирая руку «внука» с плеча и не глядя в его сторону, произнесла «княгиня».

Долго ли ещё князь беседовал с призраком? Нет, он то и дело брал её за руку, вглядывался в её морщинистые пальцы, отпускал руку и снова вглядывался в это наваждение наяву… И по наитию своему путая сказки и предания с суеверием реальности, признал её живой и не просто живой, а гостьей из мира мёртвых. И так и не смог понять, как это его бабушка переселяется из одного тела в другое. Проделки славянских богов тогда могли доставить много хлопот людям. Но как же всё‑таки мир этот загадочен и многозначителен… Ему было интересно, и если бы эта женщина не была его бабушкой, то с его суеверием и страхом перед сверхъестественным он бы вряд ли справился. (А в переселение душ в наше время верят и в быту, и на научном уровне). И превратился бы он, как часто рассказывают люди о таких случаях, сам в оборотня.

Вечером князь собрал совет: говорили кратко, всё по делу и только о вере. (Не правда ли странно – решить такое дело на раз‑два и только на одном совете?) Но это было так. И вынесли, не мудрствуя лукаво, свои решения:

1. Построить как можно быстрее на вершине пока ещё пустующего холма капище. Но не для одного какого‑то там бога, а для каждого и для всех славян.

2. От каждого поселения собрать по истукану для этого капища. (Бояре согласились с подобным рачительством Владимира, не допускавшем и мысли о разорении княжеской казны).

3. Погнать гонцов навстречу послам со священниками разных вер и поторопить их.

Расходились шумно, ругая неведомо откуда взявшиеся проблемы, и согласные во всем с князем. К сумеркам уже наступала подслеповатая ночь, как берегиня славянских тайн наступает на очередные грабли, и потому Владимир, сыто рыгнув, признал эти решения удачными и вполне себе законными.

По запутанным переходам во тьме глубокой ночи проползала чья‑то тень, сильно пахнущая ладаном. Игил со своими домочадцами разглядел (а только домовые видят в такой тьме) Прокопия. Но преследовать, а тем паче задирать его, не стал – у него и даже у сорванцов‑домовых жутко запершило в горле от ладана и помутилось сознание. В панике они с грохотом свалились с лестницы и только на свежем воздухе, да и то под утро, они пришли в себя. Прокопий в темноте, несколько раз пройдя мимо, наконец‑то увидел белый платок, привязанный к дверной скобе. Ну, как увидел – скорей нащупал. Лёгкий сквозняк усилил дымное пламя бронзового масляного светильника, и в этих бликах струящегося копотью света он разглядел сгорбившуюся на лавке «княгиню».

– Ну? – не ответив на приветствие, обернулась к вошедшему «княгиня». – Что на совете?

– Союзно всё да благолепно… – с кротким видом ответил Прокопий и поклонился «княгине».

– Что порешили? – тихо спросила «княгиня».

– Дождаться посланников, – ответил Прокопий, пойдя поближе к ней.

– Они на днях заявятся… – сжала губы «княгиня». – Времени хватит?

– Хватит. Только вот… – замялся Прокопий.

– Что ещё? – поднялась с лавки «княгиня», оправляя подол.

– Завтра с утра приступим к исцелениям, – Прокопий произносил эти слова медленно, чтобы понять самому и дать понять собеседнице всю важность предстоящих дел.

– Ну, приступай, за чем же дело стало? – вздохнула «княгиня» и устало присела обратно на лавку.

Прокопий прикрыл ладонью зевок и впал в крайнюю задумчивость. «Ольга» перекрестилась на небольшую икону святого Константина, прикрепленную над дверью, и внимательно посмотрела на подручного, затем медленно, чеканя каждое слово, произнесла:

– Что у тебя там? Слепого сделать зрячим, калеку ходить заставить, покойника воскресить, ещё…

– Вот я насчёт покойника… – слегка смутившись, перебил «княгиню» Прокопий.

– Что такое? – с удивлением посмотрела на него «княгиня».

– Да дикий он… – покачал головой Прокопий. – Сварливый, буйный.

– Кто, покойник? – усмехнулась «княгиня».

– Да нет, князь. А вдруг возьмёт да голову покойнику мечом срубит? С него станется. Как потом воскрешать? С калекой просто – после моего снадобья любой будет бегать. Лишь бы ноги были… – покачал головой Прокопий. – Правда, недолго. С полчаса…

– Ну, и этого хватит. После исцеления мы его быстро спрячем. Надёжные люди есть. А когда отмучается, то туда ему и дорога. Не жалко. Слепой у тебя проверенный человек? – снимая парик с головы, спросила «княгиня».