Мистификация дю грабли

– Это точно. Могут и вежливых человечков подогнать из Сириуса. Не человеков, а человечков… Слышь, отрок, ты там особо местным ангелам не дерзи, особенно дежурным – не надо… Мы тебя сами порвем и не посмотрим, что на четыре года смотрящим избрали. Да, а что ты там за обезьянку приволок? – позевывая в кулак, обратился к рыжеусому Мыкола.

– Так это… Ваше задание как бы исполнял. Девку… в пару этому Адаму подыскал, – вдохновенно стал завираться рыжеусый. – Вроде нормальная, ничуть не хуже наших дивчин, но карлица. То что надо. С ростом под стать Адаму. Он же, поди, мелюзга, коротышка какой‑то. От головы до пят безволосый. Совсем лысый, ну, если как у нас на Сириусе… – заулыбался рыжеусый. – Или я не прав?

– А че ты хотел? Тебя из глины вылепили бы – много волос было бы? – с брезгливым выражением лица ответил Мыкола.

– Скульптор! – поднял вверх палец Соломон. – Я б и то получше изваял. И глины бы не пожалел – вон сколько её на планете! Но в таком прикиде обезьянка ему… Ну волосатая для него больно. Как считаете?

– Да нет. Эта по сравнению с сородичами своими плешивая какая‑то. Ну, не отдавать же ему нашу? Даже ангелы, а они повыше этого сморчка из глины будут, и то еле‑еле до грудей наших девок достают. Что это Адам с нашей‑то делать будет, если он сам размером с дитя? – вздохнул Аким.

– Да, наших девок пожалеть надо… – нахмурился Степан. – А ждать, когда у нас уродцы да карлики пойдут, – времени нет.

– Я её счас доставлю! – с этими словами рыжий бросился к двери и так же быстро вернулся, таща за обе лапы приматку.

– Да‑а, – задумчиво загудел Соломон, – как бы она это… заросшая всё‑таки, что ли. Адамы на всех планетах не такие волосатые. Глина, знаете ли…

– Да ну, что может быть проще? – проведя ладонью по своей бритой щеке, изобразил удивление Беня. – Бритву из обсидиана, где надо – побрить, где надо – повырывать, повыщипывать, подпалить. Ну а потом намажут чем, накрасят – красотка что надо получится! Это поручим нашим тёлкам – они в этом толк знают… Хотя и сами сможем.

Седовласые обступили со всех сторон дрожащую от страха приматку.

Первым нарушил молчание Тарас:

– Назовем её Лилит.

– Почему именно Лилит? – удивился Аким.

– Сам не знаю, в голову просто пришло – чудное ведь имя получилось? – развел руками Тарас.

– Ну, хорошо, Лилит так Лилит… – согласился Соломон.

– По обычаю наших предков… – засомневался Мыкола.

– Да трахнем её по очереди! – воскликнул Беня и схватил Лилит за лапу.

– Э‑э, по старшинству… – перехватил его руку Моисей. – Как полагается по обычаю.

– Тогда придётся Карпо звать – он самый старый. Ходить даже не может, – усмехнулся Тарас.

– Ну, не скажи… – пробурчал Степан. – Его недавно на козе застукали… Спалился, как молокосос. Срамота…

– А врал всем, что она ему только для молока, для сметаны нужна… – с сокрушенным видом закивал Мыкола. – Доить, мол, только буду.

– Да‑а, какой дурной пример для молодежи… – вздохнул Аким. – Э‑хе‑хе, хе‑хе… Ну, на том и порешим. Обезьянку – Адаму, а нам взамен… Главное не продешевить и наконец‑то воочию узреть клятых москалей. Какие хоть здешние будут на вид? Иди, рыжий, к своим избирателям и порадуй их этой новиной.

– У меня ещё вопросец имеется. Народ волнуется. Как же всё‑таки звали первого укра на свете? – робко оглядывая совет, жалобно произнёс рыжеусый. – Громадянам что говорить? Волнения всякие избежать надо… А то майданить начнут.

– Эхе‑хе‑хе, как надо, так и звали… – недовольно прокряхтел Опанас.

– Не скажи… – вдруг поддержал рыжего Беня. – А сомнения среди укров могут привести к такому раздраю, что нам и врагов не надо будет. Первого Укра, молодой ты наш, звали – Великим Уркой!

– Как?! – изумился Аким.

– Великим Уркой, а не укром. Так его полиция на Сириусе в картотеку внесла! – невозмутимо продолжал Беня, невзирая на негодование собратьев. – Потом на Сириусе он стал великим Уркаганом. А потомкам своим, дабы не примазывались просто так к его славе, поменял местами две буквы. И стали мы украми…

– Ну, тогда понятно всё… – закивал Опанас. – Помню, мне прадед рассказывал, как он своему прадеду передачи в тюрьму на Сириусе таскал.

– Геройский был предок! – хором обрадовано согласились старейшины. – На все базары Сириуса страх наводил! А как гарно спивал на допросах!

– Живого места иногда на нем не было, а всё равно воровал! – с ликованием поддержал старейшин рыжий. (Опять соврал. Как можно говорить про то, чего не видел и не знаешь?)

– Иди, молодой, да обрадуй племя! – толкнул его пинком под зад к выходу Беня.

На следующий день после ночного гуляния по случаю определения родоначальника племени по жребию был выбран первосвященник. Затем были перевыборы и выбрали сразу троих. Однако первый избранник остальные выборы не признал и объявил земного Господа своей собственностью. Самозванцам предложил попробовать выкурить его из захваченного им храма‑тыквы. Наступило затишье – всем нужно было время, чтобы понять это событие, да и с Лилит нужно было что‑то делать…

Обычай предков старшины исполнили в самом дальнем доме‑арбузе, чтобы более молодые укры раньше времени не впали в искушение. Пока Лилит в течение нескольких дней и ночей открывала для себя новые способы общения с самцами по очереди, рыжеусый с огромным белым капустным листом на палке в руках в сопровождении сватов‑укров успел провести переговоры с Господом.

Сама встреча происходила ранним утром на самой высокой горе, обрамленной причудливыми по форме и цвету скалами, с которых в долину низвергались водопады, заполнявшие большое прекрасное озеро. Солнце со всех сторон бесстыдно смотрелось в него, как в зеркало, любуясь собой и не обращая никакого внимания на укоризненные взгляды ангелов. Господь поудобней устроился на облаке, как на диване, и оттуда незаметно оглядел гостей.

И только вот в таком невидимом состоянии он согласился принять услугу (или дар) от великих укров и назначил день для свидания Адама с Лилит. Взамен он при свидетелях вызвал зелёных человечков (как оказалось, полицию нравов) с ближайшей летающей тарелки и организовал сеанс связи со своим коллегой с Сириуса. В ожидании его укры с нескрываемой радостью встали в круг, затем затопали и двинулись по кругу, прихлопывая руками по своим ягодицам. Через некоторое время они хором завыли:

– Москаляку – на гиляку! Смерть ворогам!

– Любо, друзи, любо! – раздался в небе родной незабываемый голос Господа с Сириуса, прервав эти вопли. – Будут вам москали, будут! А теперь ну‑ка сгинули!