Мой зверь

– Когда мы кусаем жертву, в ее кровь попадает яд. Все охотничьи инстинкты обостряются до предела. Зверь рвется в бой и мечтает загрызть, уничтожить свою добычу. Страх жертвы дурманит его разум сильнее алкоголя. Это неописуемое чувство. Оно заполняет каждую клеточку, – Эйнар зажмурился и втянул в себя воздух, предавшись воспоминанию. – Но тебе не понять… Ты же человек. Мы оттягиваем момент расправы над жертвой, чтобы посмаковать и растянуть удовольствие. Если тебя убьет другой оборотень, то меня начнет разъедать изнутри чувство неудовлетворения. В таком состоянии мы очень опасны. Зверю надо завершить начатое, иначе он станет кидаться на всех подряд, рвать на куски все, что попадется на глаза, чтобы заглушить эти неприятные эмоции. Раньше, когда один оборотень уничтожал добычу другого, они сходились в смертельном поединке, чтобы удовлетворить свой аппетит и взять контроль над разумом. Слабый самец всегда проигрывал и умирал. Таким образом, мы уничтожали друг друга. Поэтому вожаки всех стай приняли решение и установили закон, в котором запрещено убивать чужую жертву, чтобы волк смог сполна насытиться охотой. Нам нельзя уничтожать членов стаи, иначе за это последует смертная казнь. Поэтому, чтобы предотвратить бои без правил внутри семьи, были введены эти законы. Все волки ощущают, чей яд течет в твоей крови, и не станут убивать тебя, потому что в противном случае, это приведет меня в ярость и бешенство. У меня помутится рассудок, и я загрызу тех волков, которые помешали мне, потом начну сражаться с теми, которые решат исполнить приговор и казнить меня. В итоге погибнет много оборотней. А у нас и так численность падает из‑за того, что воюем с другими кланами.

– Понятно… А успокоительные травы на вас не действуют? – усмехнулась я, но, заметив разъяренный взгляд Эйнара, тяжело вздохнула.

– Нет, не действуют, – огрызнулся он, а я вздрогнула. – Нас усмиряет только янтарный камень. Именно он дарит нам спокойствие и умиротворение. Все, что приближенное к этому цвету, немного возвращает контроль над разумом, и мы можем утихомирить своего зверя. Твой цвет волос, например, заставляет меня сдерживаться. Если бы ты была брюнеткой, то я бы уже загрыз тебя в порыве ярости. Доводить до бешенства ты умеешь. Но бывает, что даже камень не в силах нас остановить, если нами движут более сильные эмоции. Поэтому я предупредил тебя о том, что не стоит переходить грань.

– Постараюсь не забыть, – спокойно ответила я, любуясь его губами.

До сих пор ощущала их терпкий вкус. Кровь побежала по моим венам быстрее, а сердце заколотилось в груди. Эйнар с шумом втянул в себя воздух и, прищурившись, сканировал меня взглядом.

– Я не могу тебя понять. Почему не улавливаю страх? Твое сердце сбилось с ритма, кровь пульсирует в венах. Все говорит о том, что ты боишься. Но я не чувствую этого, – насторожился он.

– Эйнар… Прости, хозяин, ты ошибаешься. Я испытываю не страх, а нечто иное… – призналась, ощущая, как к щекам прилила краска.

Было стыдно осознавать, что желала зверя. Я точно лишилась рассудка. Не могла понять, почему возникало физическое влечение к нему. Это все яд!

Между тем оборотень с недоверием смотрел на меня.

– И что же это? – поинтересовался он, а я заметила любопытство, промелькнувшее в его взгляде.

– Я не стану отвечать на этот вопрос, – заявила и гордо вздернула подбородок. – Мне надо привести себя в порядок и отойти по нужде. Отпустишь одну? Или будешь караулить?

– Иди. Только если попытаешься сбежать… – угрожающе начал он.

Но я его перебила, небрежно махнула рукой:

– Волк, я все поняла. Не надо повторять одно и то же. В отличие от тебя, я – существо разумное.

– Хозяин, а не волк, – зашипел он, а я проигнорировала его убийственный взгляд, поднялась и отправилась в лесную чащу.

Был велик соблазн сбежать, но я понимала, что Эйнар догонит или другие волки помогут меня поймать.

Когда вернулась к волку, он смерил меня презрительным взглядом.

– Бери вещи. Мы возвращаемся в лагерь. Нам пора отправляться в путь, – ледяным тоном приказал Эйнар.

– Я не донесу шкуру медведя. Она тяжелая. Корзину дотащу, а это – нет, –посмотрев на оборотня, возмутилась.

– Это не мои проблемы, – хмыкнул он. – Мы выделили всем девушкам по шкуре, чтобы вы не замерзли в пути. Нам они ни к чему. Не хочешь нести, можешь бросить. Вот только потом не жалуйся на холод.

– Тебе сложно помочь? – нахмурилась я.

– От меня помощи ты не дождешься. Мы с тобой не друзья, и ты не моя волчица. Ты всего лишь жертва, которой я рано или поздно перегрызу глотку. Мне плевать на то, как ты будешь жить, нравится тебе что‑то или нет. Меня не волнует твое благополучие и счастье. Хочешь продлить себе жизнь, значит, позаботься о себе сама, – заявил Эйнар и двинулся в сторону лагеря.

Я попыталась убить его хотя бы взглядом.

– Противное и тупое животное. Чтоб тебя блохи загрызли. Чтоб ты подавился, отравился и сдох. Пусть тебе вырвут сердце, – пробормотала себе под нос, ухватила пальцами шкуру и потащила за собой.

– Аврора, у меня прекрасный слух. Я все слышу. Не беси меня, – прорычал Эйнар, но при этом не обернулся.

Я молча последовала за волком, стараясь не отставать. Когда мы практически подошли к лагерю, то я, как вкопанная, остановилась. Корзинка выпала из моих рук. Сердце учащенно забилось, а к горлу подкатила тошнота. Не смогла сдержать рвотный рефлекс, и содержимое желудка вышло наружу. Меня затрясло как в лихорадке. Страх, подобно липким и холодным щупальцам, окутал душу. Я зажала рот ладошками, чтобы удержать рвущийся наружу крик. На земле лежала девушка… Вернее, все, что от нее осталось. Ее не просто загрызли, а просто разорвали на части. Везде кровь и куски плоти. Меня снова вывернуло наизнанку, и слезы текли по щекам. Еще не дошли до логова, а уже осталось девятнадцать. А может и меньше…

Эйнар больно схватил меня за волосы одной рукой, а другой сжал шею, лишая меня кислорода.

– Вот полюбуйся, Аврора, что тебя ждет. Ты еще не поняла, что мы звери? Пытаешься вывести меня из себя, но не осознаешь последствий. Смотри, что я сделаю с тобой, когда наиграюсь вдоволь.

У меня по щекам потекли слезы, рыдания душили. Я хотела отвести взгляд, но Эйнар не позволил и заставил смотреть на разорванную жертву.

– Страх… Тебя затопила эта эмоция. В следующий раз, когда ты будешь строить из себя храбрую, я напомню об этой картине. Посмотрим тогда, сможешь ли ты погасить в себе инстинкты самосохранения или нет, – прохрипел он и посмотрел на меня горящими от возбуждения глазами.

Хозяин провел языком по моей шее, припал губами к пульсирующей вене.

– Когда вонзаю клыки в это место, то кровь кажется слаще меда. Она бьет фонтаном, остается только испить ее. Знаешь, что самое вкусное у человека? Его сердце. И я узнаю, насколько сладкое оно у тебя. Мы стараемся питаться людьми нечасто, потому что звереем от этого мяса. Нам хочется снова и снова лакомиться человечиной, но держим себя в рамках дозволенного и употребляем в пищу животных. Ты для меня не просто жертва. С тобой я получу удовлетворение от охоты, а потом полакомлюсь, обгладывая твои косточки. Ты до сих пор не боишься меня, Аврора? – процедил сквозь стиснутые зубы Эйнар.

Я смотрела ему в глаза и понимала, что он говорил правду. Все так и будет… Он не просто убьет меня, а съест. Меня затошнило от этой мысли. Испуганно посмотрела на оборотня, а он прищурился, ухмыльнулся.