Молодой Александр
Чтобы снискать расположение нового окружения, Олимпиада обратилась к одному из немногих доступных женщине способов участия в общественной жизни – религии. Дионис – бог вина, плодородия, веселья и безумия – был популярен в Македонии, и ему поклонялись, называя его разными эпитетами: Лжечеловек, Дикарь и Сокровенный[1]. Он также играл особую роль в церемониях, связанных с загробной жизнью, был центральной фигурой орфических культов, гимнов, обрядов и ритуалов, которые, как полагают, были переданы людям мифическим музыкантом Орфеем. Посвященных в эти мистерии хоронили с золотыми пластинками или табличками поверх рта – своего рода пропусками в более счастливую обитель в подземном мире. Некоторые из таких посвященных были найдены в некрополе Пеллы, на табличках указаны имена умерших: Филоксена, Эпиген, Гегесиска[2]. Принято считать, что Еврипид написал своих знаменитых «Вакханок», одну из самых необычных и ужасающих греческих трагедий, во время пребывания в Риме, при дворе Архелая. Однако для описания экстатических и примитивных ритуалов фиванских вакханок драматург вполне мог использовать опыт, приобретенный в Македонии[3]. Плутарх в «Жизнеописании Александра» утверждает, что все женщины северных регионов Греции были чрезвычайно привержены обрядам в честь Диониса и устраивали причудливые церемонии, подражая обрядам соседней Фракии, в которой также был широко распространен дионисийский культ. Обычно они переодевались в костюмы менад – «беснующихся», как называли мифических последовательниц Диониса, облаченных в шкуры животных и несущих ветки или стебли ферулы, увитые плющом, а иногда увенчанные сосновыми шишками (тирсы). Раз в два года они скрывались в горных рощах, где исполняли культовые танцы, с распущенными волосами плясали под бой дионисийских бубнов, издавая ликующие ритуальные возгласы: «Эвой!» Посидипп, эллинистический поэт и уроженец Пеллы, в одной из эпиграмм упоминает македонскую менаду, девушку‑подростка по имени Нико, чья ранняя смерть повергла в горе весь город[4].
Поклонницы дионисийского культа (тиасой, или тиасы) делились на три группы: мималлоны (в более ранние времена известные как клодоны), бассары и лидийские женщины[5]. У каждой из этих групп была своя патронесса, и Олимпиада, возможно, достигла этого ранга во время пребывания в Пелле. После смерти Александра она смогла заручиться поддержкой македонян, выйдя к войскам в костюме менады. Есть некоторые свидетельства о том, что она была женщиной высокого роста, и это делало ее публичное появление довольно эффектным[6]. Плутарх рассказывает, что она с особым рвением участвовала в обрядах, предоставляя своим спутницам больших ручных змей, которые поднимали головы из плюща и священных корзин для винограда, обвивались вокруг ритуальных посохов и наводили ужас на мужчин, коим довелось их лицезреть[7].
Змеи стали едва ли не постоянным атрибутом Олимпиады, и этот образ охотно тиражируется писателями и режиссерами – от Мэри Рено до Оливера Стоуна. Но важно понять, насколько это было необычно для того времени. Змеи упоминаются в «Вакханках» Еврипида, где сопровождают ритуалы менад; иногда змей носят как гирлянды, и они лижут щеки своих дрессировщиц[8]. Их мифическая связь с дионисийскими обрядами, возможно, повлияла на современные обычаи, сохраняющиеся в Македонии; упоминаются также змеи, которых использовали для отправления культа Сабазия[9], аналогичного культу Диониса, в Афинах в IV веке до н. э.[10] В древности змеи почитались как священные существа, в которых могли вселяться духи умерших; они служили символами процветания, плодородия и исцеления. Их держали в качестве домашних животных, как, по‑видимому, было в случае Олимпиады, и считали охранниками дома, способными отпугивать мышей и других паразитов. Эта традиция до сих пор существует в некоторых балканских общинах[11]. Терракотовых змей, словно камберлендские колбаски, свернувшихся калачиком, то и дело находят в святилищах по всей Македонии. Обычно они прижимаются к земле, из‑за чего в них могли видеть посланников хтонических божеств. Даже в римскую эпоху еще помнили о связях Пеллы со змеями: сатирик Лукиан отмечает, что в его время они стали чем‑то вроде туристической диковинки. Несмотря на то что город к тому периоду стал маленьким и незначительным, в нем держали нескольких крупных ручных змей; о них заботились женщины, и, по преданию, змеи даже спали с детьми[12]. Лукиан считал, что к таким обычаям привело изобилие змей в том регионе и такие традиции повлияли на рождение одного из мифов о происхождении Александра: якобы Олимпиада возлежала со змеем – в облике которого к ней явился бог, – и в результате такого союза был зачат Александр.
[1] M. B. Hatzopoulos (ed.), Macedonia: From Philip to the Roman Conquest (Princeton, 1994), pp. 108–109, Cultes et rites de passage en Macédoine, Meletemata 19 (Athens, 1994), pp. 63–72.
[2] F. Graf and S. Iles Johnston, Ritual Texts for the Afterlife: Orpheus and the Bacchic Gold Tablets (London and New York, 2007), pp. 40–45; M. W. Dickie, ‘The Dionysiac Mysteries in Pella’ in Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik, Bd. 109 (1995), pp. 81–86.
[3] E. R. Dodds, Euripides: Bacchae (Oxford, 1944), p. xliv.
[4] Poseidippos, AB 44. См.: J. N. Bremmer, ‘A Macedonian Maenad in Posidippus (AB 44)’, in Zeitschrift für Papyrologie und Epigraphik, Bd. 155 (2006), pp. 37–40.
[5] Athenaeus, Learned Banqueters 5.198e; Polyaneus, Stratagems 4.1.
[6] Athenaeus, Learned Banqueters 13.560f. В «Романе об Александре» (3.22) Олимпиаду сравнивают с мифической царицей Кандакией, женщиной необычайно высокой и обладавшей почти божественной внешностью. Считается, что на вотивной стеле III века н. э., теперь находящейся в Археологическом музее Флорины, изображены Олимпиада, Александр и Филипп, причем Олимпиада возвышается над обоими мужчинами. См.: A. Rizakis and J. Touratsoglou, Inscriptions of Upper Macedonia (1985), p. 137, No. 148.
[7] Plutarch, Life of Alexander 2.5. Про Олимпиаду и ее участие в церемониях дионисийского культа см.: Carney, Olympias: Mother of Alexander the Great, pp. 88–103.
[8] Euripides, Bacchae 102–104, 698, 768.
[9] Сабазий – фракийское и фригийское рогатое божество, сын Великой Матери, его почитали в разных регионах Греции, иногда приравнивая к Дионису, иногда к другим сугубо греческим богам. Прим. пер.
[10] Demosthenes, On the Crown 18.259–60.
[11] Cicero, On Divination 2.135 – Цицерон упоминает одну ручную змею Олимпиады. О современных обычаях, связанных со змеями в Греции и на Балканах, см.: E. J. Haland, ‘Saints and Snakes: Death, Fertility and Healing in modern and Ancient Greece and Italy’ in Performance and Spirituality, Vol. 2, No. 1 (2011), pp. 123–124; M. MacDermott, Bulgarian Folk Customs (London and Philadelphia, 1998), p. 66.
[12] Lucian, Alexander the False Prophet 6–7.
