Мотель «Вечерняя заря»
– Ага. Моя главная мечта в жизни – сидеть на ресепшене в мотеле, читать Твиттер и получать за это минимальную заработную плату. Что может быть лучше? Ну а когда амбиции зашкаливают, я переключаюсь на Фейсбук.
– Эта страна катится под откос, – проворчал Крис.
– А вот и нет. Она катится в адскую преисподнюю.
– Как угодно. На работе будете носить вот это. – Он вручил мне темно‑синий жилет с логотипом мотеля на груди. – По правде говоря, я не смогу проверить, носите вы его или нет, но такие здесь правила. Мы собирались обновить дизайн, но…
– Дизайн стоит денег, – закончила за него я.
Потом улыбнулась, но мужчина в ответ лишь еще сильнее насупился.
– Моим родителям это место досталось почти даром. Отец выкупил участок у одного старого фермера и построил мотель – по дешевке. Он думал, что основным вложением будет земля, а вся прибыль с мотеля уйдет на оплату налогов. Наверное, они хотели дождаться, когда цена поднимется. – Крис вздохнул: – Но она так и не поднялась, потому что власти передумали строить парк развлечений. Родители умерли, и это место теперь мое. Я и сам пытался его продать где‑то в начале нулевых, но покупателей не нашлось. Так что вот. Доходы – всего несколько тысяч долларов в год, но лучше уж так, чем платить риелтору за его продажу.
Взяв в руки жилет, я почувствовала между пальцами его плотную синтетическую текстуру.
– Как же вы тогда зарабатываете?
– Продаю автомобильную страховку. Всю жизнь продавал. «Стейтлайн авто» – тут, у нас в городе. Позвоните, если понадобится застраховать машину. – Он устало осмотрелся. – По правде говоря, я это место терпеть не могу. Прихожу только в самом крайнем случае. Столько воспоминаний – и все плохие.
Я хотела узнать у Криса, что именно он имеет в виду, но выражение его лица стало вдруг непроницаемым. Поэтому я спросила:
– Если вы пытаетесь сэкономить, зачем вообще нанимать ночного дежурного?
– Мы как‑то раз попробовали обходиться без него – еще в девяностых, но, если честно, мотель быстро захватили проститутки. Они оставались тут на всю ночь, портили мебель, которую мне потом приходилось чинить за свой счет, и просто убегали, не заплатив за номер. Не поверите, но доходы только упали. Оказалось, если на ресепшене есть хоть кто‑то, люди ведут себя приличнее – пусть и ненамного.
Указав на доску с прикрепленным к ней листочком, он добавил:
– Будет нужно, звоните в полицию. Но большинство людей – просто придурки. Если их одернуть, они остановятся. Никогда не было такого, чтобы кто‑то проявил агрессию к ночному дежурному.
– Ну, кроме того случая, когда один из них пропал, – заметила я.
Крис мгновенно перевел на меня взгляд и моргнул:
– Что?
– Я про ту девушку, которая пропала в восемьдесят втором.
– Как вы об этом узнали?!
– В газетах писали, – ответила я, даже почти не соврав.
– Боже мой.
Крис провел рукой по редеющим волосам. Казалось, он был в ужасе.
– Никому об этом не говорите, хорошо? Я уж думал, все забыли. Дело было при моих родителях. Вы тогда еще даже не родились.
– Вы ее знали? – спросила я.
– Я был еще ребенком, так что нет.
– Как думаете, что с ней случилось?
– Да кто ж его знает? Этой истории сто лет в обед. Пожалуйста, никому не говорите. У нас и без того мало постояльцев.
На этом допрос Криса об исчезновении моей тети пришлось закончить. Ноль очков в пользу Нэнси Дрю[1].
Когда он ушел, я сбросила полиэстровый жилет на стул и принялась за работу. Начала со стола и перерыла все ящики. За исключением того, где хранились ключи: каждый крепился к металлическому кольцу с кожаным ярлычком, на котором был выдавлен номер – ничего интересного.
Затем я стала рассматривать рабочую поверхность. Стол из древесной плиты, столешница под натуральный камень, сверху на ней – пресс‑папье, карандаши, ручки и старый телефон с большими квадратными кнопками вдоль основания, позволявшими переключаться между разными линиями. Ни одна из них в тот момент не горела. С краю на столе покоился здоровенный гостевой журнал в кожаной обложке. Я уже занесла над ним руку, но в последний момент все‑таки передумала.
Время вдруг сместилось, завернулось вовнутрь, и на одну шальную минуту мне показалось, что между настоящим и 1982 годом нет никакого промежутка. Вот за этим самым столом когда‑то сидела Вив Дилейни; этим самым телефоном она когда‑то пользовалась. Не исключено, что и этот голубой полиэстеровый жилет тоже когда‑то принадлежал ей. Она сидела на том же стуле, смотрела на ту же доску с номером полиции на пришпиленной к ней карточке. Так какой же сейчас год, спросила я себя помимо воли. 1982‑й или 2017‑й? И есть ли между ними хоть какая‑то разница?
Схватив гостевой журнал, я открыла последнюю заполненную страницу. В тот вечер в мотеле было занято четыре номера; среди постояльцев значилось двое мужчин, супружеская пара и одна женщина. Имена ни о чем мне не говорили. Отыскав в ящике старый блокнот и ручку, я все переписала, а потом достала свой телефон. Уже зная, что на сигнал в мотеле рассчитывать не стоит, я накинула пальто и выскользнула на улицу, где сначала долго расхаживала по тротуару, а затем и по парковке, регулярно проверяя экран телефона в надежде поймать хоть какую‑то сеть.
Когда я подошла к вывеске «СВОБОДНЫЕ НОМЕРА! КАБЕЛЬНОЕ ТВ!», на экране наконец‑то загорелся индикатор сигнала. Я сразу кинулась в Гугл проверять фамилии из своего списка, но в итоге даже страница с результатами поиска так и не загрузилась до конца. Связь была никакущая.
Спрятав листок с фамилиями в карман, я написала Хизер сообщение, зная наверняка, что та еще не ложилась. Последние две ночи мы с ней провели почти без сна – смотрели фильмы и готовились к моей первой ночной смене в мотеле.
«Ни архива, ни компьютера, ни интернета. Начальник вообще запретил с кем‑то говорить про Вив. Что‑то пока одни провалы», – написала я.
Ответ пришел моментально: «Карли, сейчас еще только 23:30».
Она была права, конечно. Изначально план был такой: отработать пару‑тройку ночей, узнать все, что получится, и быстренько оттуда уволиться. Пока что времени вполне хватало. «Буду копать дальше», – отписалась я и спрятала телефон в карман: связь опять пропала.
[1] Героиня одноименного сериала, детектив‑любитель.
