Моя бывшая жена

Этой ночью муж вернулся домой. Было около десяти. Я уже уложила Пашу. Отец и сын теперь виделись иногда по выходным. Для Кира не было понятий суббот и воскресений в общепринятом значении. Поэтому сейчас получалось иногда, а иногда нет. Не знаю, намеренно или нет, но он отдалялся от нас. Возможно, чтобы легче уйти, когда решится…

– Можно? – я даже постучала в дверь, прежде чем войти в кабинет. Он всегда был заперт, если внутри не было хозяина. Кирилл иногда ездил на охоту, поэтому здесь в специальном шкафу хранились ружья и не только. На все, естественно, было разрешение и управлялся с оружием Кир профессионально, но у нас маленький ребенок, и мы перестраховывались.

– Заходи, – проговорил, не поднимая глаз от пистолета. Кирилл, когда нервничал, чистил оружие. Вот и сейчас… чистил.

– Кир, я больше так не могу.

Я вошла. Меня под дых ударило от гудящего напряжения. В воздухе разливалось что‑то обреченно жгучее. С каждым вздохом обжигало душу и сердце. И еще тлен. Вот значит, как пахнет безнадежность. Уверена, сейчас он не солжет мне. Ложь убьет нас обоих.

– Ты изменял мне? Ответь, прошу. Спаси меня от подозрений.

Он медленно поднял на меня глаза, отложил пистолет и встал. Вышел из‑за стола и оперся о крышку, сложив руки на груди.

– Просто скажи правду.

 

Глава 10

 

Кирилл

 

– Да.

Я тоже больше так не мог. Я домой приходить не мог! На работе пропадал, потом в квартиру на Саввинке ехал: отсыпался и снова в управление. Я скучал по Машке. По своей Машке! А эта совсем чужая. Эта сжималась от любого, даже самого невинного прикосновения. Моего прикосновения! Я перестал спать с женой. Я не чувствовал больше себя ее частью. Она ничего не говорила, не устраивала истерик, но также и не звонила мне, не интересовалась моими делами. Заботилась как‑то по инерции. Машка ведь не знала про Марину точно. Только догадываться могла и варилась в своих мыслях. Она не спрашивала напрямую. Я тоже не собирался начинать первым этот разговор. Но и врать не хотел. Я люблю Машку, но так больше жить нельзя. Мы должны что‑то решить. Я поступил плохо, нашел самый легкий выход из кризиса, но я сделал это не от скуки или банального кобелизма. В моей измене и ее вина была. Муж и жена ведь одна сатана, верно?

– Да, я тебе изменил.

– С ней? – поразительно спокойно уточнила. И меня это бесило. Эта холодность. Эта отстраненность. Ей говорят про измену, а она даже по морде дать не хочет!

– Да, Маш, с ней! Я месяц трахался с Мариной. Потому что я заебался! Ты вечно занята. Вечно в мыле!

– То есть это я виновата? Ты, сволочь, спал с другой женщиной, а виновата я? Потому что сыном нашим, домом занималась. Тобой занималась ведь.

– Нет! – прервал жестко. – Мной ты давно не занималась! Я не люблю Марину. И я порвал с ней после нашего разговора. Я признаю, что поступил плохо, но я мужик: мне нужен нормальный секс и внимание. Это важно, Машка. Для крепкого брака это важно.

– Я тебя услышала, – медленно проговорила. – Для крепкого брака важен секс с Мариной. Интересная теория, – она как деревянная кукла развернулась, уйти попыталась, но я не дал. Бросился к ней, за плечи развернул. Мы не договорили! Пришло время высказать все.

– Я не искал бабу, но не отказался, когда подвернулась! Я хотел развеяться. Встряхнуться. Думал, это поможет перестать злиться. Ты раздражаешь меня, Машка. Бесишь. Я не хочу развода. Я изменил не для того, чтобы строить с отношения с кем‑то другим. Но честно говорю, что между нами что‑то сломалось. Я устал от такого брака. Я хочу рядом ту женщину, на которой женился, а не эту.

– Устал, значит… От нашего брака, от меня, от Пашки.

– Я не говорил про сына, – возразил резко, но кольнуло. Возможно, правдой.

– Да это и так понятно, – бросила с презрением. – Ну ладно, если ты такой вольный ветерок, лети.

– В смысле? – не понял я.

– В смысле проваливай отсюда! Уходи! Устал – иди отдыхай, а мы скучные и загнанные как‑нибудь без тебя разберемся.

– Выгоняешь? – усмехнулся я. – Из моего же дома?

– Хорошо. Я соберу наши с Пашей вещи, и мы уедем, а ты живи в своем доме, – снова захотела обойти меня. Нет, так не пойдет. Я загородил проход.

– Ты не поняла, Машка. Я тебя не отпускаю. Я люблю тебя. Нам нужно подумать, как нам жить дальше, – и руки на плечи положил. Примирительно.

– Я и так знаю, как нам жить, – скинула мои ладони. – Никак! Либо ты уходишь, либо мы! Я видеть тебя не могу! Ты ж с ней спал и ко мне приходил! Ведь было? Трахал меня сразу после нее? – и толкнула меня в грудь. – Отвечай!

Я молчал. На такие вопросы ни одна женщина не хотела слышать правдивый ответ.

– Что молчишь? Трусишь? Смелости не хватает признать…

– Да! – крикнул я. – Было!

– Скотина. Какая же ты скотина, Субботин, – ее голос набирал обороты. Машка не орала, но каждое слово, как выстрел. Не думал я, что наш разговор будет протекать в таком ключе. – Пошел вон.

Я никогда не отступал и сейчас не собирался. Да, ей сейчас больно и обидно, но это пройдет. А если уйду, не смогу контролировать жену. Потеряю ее. А я не могу. Я не хочу!

– Я никуда не уйду. И вы тоже. Мы сейчас успокоимся, а завтра все обсудим на свежую голову…

– Да пошел ты! – Машка бросилась к выходу, но я поймал. – Пусти! – едва спас глаза от ногтей, когда вырываться начала, дубася, куда попадет. – Пусти, сказала!

Я подчинился, но был готов, что снова сорвется. Так и вышло. Только бросилась ни к выходу, а к столу. И схватила мой пистолет…

– Не наводи оружие на человека, если не собираешься стрелять.

– Уходи, – ее рука была тверда. Хрупкая и тонкая, с длинными пальцами и парой изящных колец, одно из них обручальное. Я бы принял от нее смерть.

– Так ты убить меня хочешь? – изумленно изогнул бровь. – Тогда сними с предохранителя.

Маша сделала это на автомате, привычным отточенным движением. Я сам учил ее.

– Давай, Машка, – а сам медленно приближался к ней.