Начисто
«Я тебя напугал?»
Нет! Ну какой – бань? У меня вон аж мурашки побежали по телу. Кайф. Вот и кто из нас ненормальный?
«Скорее заинтересовал».
– Ты совсем спятила, Яся?! Сумасшедшая! Смотри, тебе еще кто‑то пишет. Лучше ответь ему!
– Ч‑ч‑ч! – шикаю на Валюху.
«И чем же»
«Своим нестандартным подходом. Я где‑то читала, что зэки сначала втираются в доверие глупым женщинам, а только потом сознаются, что они на самом деле сидят».
«Выходит, твоя взяла. Я ненормальный. Ненормальный зэк. А ты кто?»
– Валюх, давай, возвращайся к себе. Переписка – вещь довольно интимная. Дальше я как‑нибудь сама справлюсь, ага?
Подгоняя упирающуюся помощницу к выходу, энергично машу руками.
«Глупый вопрос».
«Почему?»
«Потому что я могу придумать про себя что угодно. И ты никогда не сможешь проверить мои слова».
«Да, но по этой же причине ты можешь быть со мной откровенной».
Я висну, осознавая, что если так разобраться, он прав. А я не помню, когда в последний раз была честна даже сама с собою. Все строю что‑то из себя, строю. Все кому‑то подыгрываю. И что‑то доказываю.
«Да, наверное».
«Можем начать с малого. Чем ты занимаешься прямо сейчас? Я, вот, смотрю на дождь».
На дождь? На дождь, он серьезно? Растерянно пробегаюсь пальцами по волосам. Написать, что обычно я ни дождя, ни света белого не вижу? Он же хотел правду! Да только всю малину портит тот факт, что я буквально вчера вернулась из отпуска. А на Бали хоть и закончился сезон дождей, несколько раз лило – мама дорогая…
«Я – самый обычный офисный клерк, которому пора бы вернуться к работе. До связи».
Выпадаю в офлайн, не давая себе передумать. Общение с Климом вызывает во мне довольно противоречивые чувства. С одной стороны, я понимаю, что оно меня ни к чему не обязывает. И сам факт того, что я могу в любой момент свернуть нашу переписку, здорово развязывает язык. С другой – наш странный диалог оставляет после себя какое‑то странное горчащее послевкусие. Подсвечивает те мысли, которые я старательно задвигаю в тень уже очень долго.
Заставляю себя вернуться к экранам. Сосредотачиваюсь на цифрах и графиках. Говоря об отпуске, я, конечно, лукавлю. Я не могу выпасть из обоймы даже на день. Как специалисту, мне нужно постоянно держать руку на пульсе событий. Где бы я не была, чем бы не занималась, краем сознания я все равно фиксирую контекст, отслеживаю новости и другие события, которые в теории могут повлиять на рынки. К счастью, или к сожалению, я делаю ту работу, у которой нет ни конца ни края.
Спустя пару часов в приоткрытую дверь моего кабинета просовывается лохматая голова Валюхи:
– Ты на обед идешь, или сыта лапшой, что тебе зэк навесил?
– Выключай ехидну. Мы с ним свернули общение, сразу после того как я выпроводила тебя.
– По чьей инициативе? – подозрительно сощуривается Валюха.
– По моей. Так что? Давай в Семифреддо? Чего на Бали нет – так это достойной пасты.
– Неужели туда не доехали итальяшки?
– Может, и доехали. Но ведь не все итальянцы умеют готовить пасту.
– Ой, не знаю, не знаю.
– Ты мыслишь стереотипно. С таким же успехом я могла бы сделать вывод о том, что раз ты из деревни родом, то непременно умеешь доить корову.
– Так я и умею. Делов‑то.
Резко торможу. Оборачиваюсь, недоверчиво глядя на Валюху, которая чуть не налетает на меня по инерции.
– Капец. Серьезно?
– Вот те крест. Хочешь, научу?
– Пока такой необходимости нет, но если что, буду иметь в виду, – смеюсь я, утыкаясь лбом в по‑деревенски пышный бюст помощницы. Все же Валюха удивительная женщина. Шесть лет она живет в столице. И, конечно, при желании за это время такая умница, как она, запросто могла бы отточить свои манеры до того уровня, при котором местные снобы перестали бы воротить от нее носы. Но уникальность Валюхи как раз в том и состоит, что ей плевать на снобов. Она такая, как есть. А если она такой кому‑то не нравится, то это их проблемы.
– Я у коровы даже как‑то роды принимала.
Ну, что тут скажешь? Я опять смеюсь.
Пообедать решаем на веранде. Мы с Валюхой не привязаны к времени перерыва и обычно приходим, когда основной наплыв гостей спадает.
– Я, наверное, буду равиоли и… Ой, бля! Ты только не вздумай оглянуться.
– А что там? – удивляюсь я.
– Там жена Молотова. Твою мать, Ясь, она, походу, топает к нам.
– Ты же шутишь, да? – каменею, чувствуя спинным мозгом чужой ненавидящий взгляд.
– Если бы. Не знаешь, что ей надо? – бормочет Валюха, делая вид, что мы обсуждаем меню.
– Понятия не имею. – Перевожу взгляд на официанта. – Мне к пасте – бокал вина. Нет, пожалуй, давайте бутылку.
– Ясмин…
Голос у нее мерзкий. Ну, или я предвзята. Интересно, чего ей понадобилось спустя столько лет? Не будет же она устраивать мне сцены? Теперь‑то, когда мы совершенно точно расстались с Игорем, в этом нет никакого смысла.
– Да?
Я страшно довольна тем, как ровно звучит мой голос. В нем нет абсолютно никаких красок. И если бы не легкое удивление, меня можно было бы упрекнуть в наигранности. А так – просто перфекто.
– Мы могли бы поговорить?
– Не уверена, что у нас есть общие темы для беседы.
– Есть, – цедит сквозь зубы. – Поверь мне.
Если так… Перевожу взгляд на Валюху.
– Я отлучусь пописать.
Губы Ларисы брезгливо поджимаются. Моя помощница одаривает ее невинным взглядом. Прячу улыбку за стаканом с водой. Валюху многие недооценивают из‑за ее эксцентричности. А зря. У нее светлая голова и бульдожья хватка.
Жена Игоря занимает место напротив, вцепившись в меня острым, как скальпель, взглядом.
– И что он в тебе нашел? Ну, ведь каких только у него не было… Ты даже не самая красивая. Далеко не самая…
