(Не) буди во мне зверя

Я радостно кивнула и начала быстро заполнять колонку в журнале. Просто хотелось подойти к нему и убедиться, что всё это мне просто показалось. Мы знаем друг друга, определённо знаем. Возможно, я просто не помню этого. Не могла же я просто так с первого взгляда воспылать к нему чувствами. Пусть он и выглядел ничего так: высокий и плечистый, со стильной аккуратной стрижкой, и лёгкой небритостью, придававшей ему мужественности.

– На этом всё, – подвёл итог Глеб Власович. – Старосты пусть подойдут с посещаемостью, остальные могут быть свободны.

Курс зашумел и повалил к выходу из аудитории. Я намеренно тянула время, чтобы подойти к преподавателю последней. Кир терпеливо ждал рядом, хотя уже давно собрал свои вещи. Стало жутко неловко перед другом. У меня никогда от него не было секретов, а сейчас только и ждала, что он свалит, чтобы провернуть своё дело.

– Кир, ты иди, я догоню, – еле внятно проблеяла я от подступившего волнения.

Тот посмотрел на меня прищурившись.

– Что бы ты ни задумала, я желаю на это посмотреть, – выдал он после непродолжительных раздумий. Тяжелый вздох вырвался из груди. Я люблю Кира, и он мой самый лучший друг, но порой он просто нереально тупит.

– Да там ничего такого. Просто я его вроде знаю, – попыталась возразить я.

– Ник, мозг не компостируй, – бросил Кир серьёзным тоном. – Сказал дождусь, значит, дождусь.

В голове появилась мысль, что он просто не хочет оставлять меня с незнакомым мужиком наедине. Вот ведь заботливый какой нашёлся! Прям как дядька, который: «После десяти вечера чтоб из дома ни ногой, но если ему за сигаретами, то можно». Я страдальчески вздохнула и поплелась к кафедре. К тому времени в аудитории кроме нас троих уже никого не осталось. Увидев меня, Глеб широко улыбнулся. У меня сердце к горлу подскочило, и в висках застучало. Гипертония, не иначе. Говорила же дядьке, что мне в больничку надо.

– Ещё одна староста? Не ожидал, – он принял у меня журнал и строго добавил. – А лекции я бы на твоём месте всё‑таки записывал. Этого материала в свободном доступе нет.

Я не знала, что ответить. Чувствовала, как заливаюсь краской. Он смотрел на меня своими необычного цвета глазами. Его взгляд будто гипнотизировал, лишал рассудка. Мне хотелось коснуться Глеба, хотя бы легонько, кончиками пальцев. От этого желания у меня даже в горле пересохло. Я нервно сглотнула.

– Да она линзу потеряла контактную, – снисходительно улыбнувшись, сказал Кир. – И как умудрилась только? Вы не сердитесь, она всё перепишет у меня потом.

– Ну, как скажешь, – Глеб протянул журнал обратно.

Я нервно покосилась на Кира, и тот, закатив глаза, вышел за дверь. Глеб проводил его удивлённым взглядом, а затем вновь вернулся ко мне и спросил:

– Ты что‑то ещё хотела?

– Нет, ничего, – ответила я, чувствуя, как ускоренно бьётся сердце.

Нет никакой ошибки. Я запала на него. В панике я неловко выхватила у него журнал, мазнув кончиками пальцев по руке, и уже хотела сбежать. Но дыхание вдруг перехватило, а пол под ногами дрогнул. Я, согнувшись, задержалась за преподавательский стол.

– Эй, ты чего? – донеслось откуда‑то издалека.

Внезапно я разом ощутила все свои кости, потому что каждая из них словно бы начала резко увеличиваться в размерах. Вместе с тем мышцы обожгло, а кожу засаднило. Попробовала вдохнуть ртом, но не вышло. Что‑то странное сделалось с челюстью, я больше не контролировала её. Я вся горела, будто в лихорадке. Сердце стучало, как сумасшедшее. Не ясно, откуда всё это вдруг взялось, я же сроду ничем не болела. Даже не простужалась ни разу за всю сознательную жизнь. Только мигрени были. Но то, что происходило со мной в этот момент, не шло ни в какое сравнение. Казалось, я умираю, буквально разрываясь на части. Агония, чистая агония охватила и разум, и тело. Боль за считанные секунды достигла такого уровня, что у меня начались галлюцинации. Я увидела звериную лапу вместо своей руки на столе. Обернулась на Глеба и обнаружила на его месте того чёрного волкоподобного пса.

– С днём рождения, – подумал он, и я услышала его мысль. Вот только не поняла, что он имел в виду. Когда‑то этот чёрный волк спас мне жизнь. Возможно ли, что в мой двадцать первый день рождения он вернулся, чтобы забрать её?

 

Часть 2 «Здравствуйте, я ваша истинная пара»

2.1

 

Глеб

Я стоял на парковке у дома и размышлял над тем, что ни одно успешное предприятие не начинается со слов:

– Ну давай, выручи хорошего человека.

Дыхание вырывалось паром изо рта и оставляло лёгкий белый налёт инея на ресницах и бровях. Я не помнил, когда в последний раз январь был настолько морозным. И, наверное, по уму надо было зайти уже в подъезд, но не хотелось показывать матери, что она застала меня врасплох. Благо пальцы мои холода не чувствовали, благодаря особенностям теплообмена.

– Герман Алексеев мой хороший друг, – продолжала мать. – Сделай доброе дело. Возьми курс аудита в колледже вместо него.

– Да нет у меня столько свободного времени! – возмутился я на её аргументы. Бесило, что перед какими‑то друзьями и приятелями она готова была выслуживаться как сторожевая собачонка. И ладно бы только сама выслуживалась, ещё и меня пыталась втянуть в эти свои схемы.

– В смысле, нету? – искренне удивилась она. – Кандидатскую ты вроде уже защитил, в университете нагрузка у тебя небольшая, от подработок в шарагах ты отказался.

– Мам, у меня ведь личная жизнь есть.

– Хоспади, да нету у тебя никого, не выдумывай!

Я хоть и не видел её в этот момент, но отчётливо вообразил, как она закатывает глаза и качает головой. Интересно, она вообще хоть когда‑нибудь относилась ко мне, как к сыну, а не как к средству достижения целей? Этот вопрос не то чтобы тревожил или угнетал меня, но всё же хотелось бы знать, чтобы не питать иллюзий.

– Ну, с такой интервенцией и не будет никогда, – ответил я и, положив трубку, направился к подъезду.

Хотелось верить, что она на самом деле знает, что не права, просто вынуждена придерживаться такой модели поведения. По той же причине, почему я не мог отказать в просьбе ей, не могла и она. Такие вот законы действовали в стае. Младшие подчинялись старшим, слабые сильным. И хотя я всегда стремился быть вне всего этого, всё же невозможно было игнорировать то, что встроено в твою ДНК.