Не прикасайся!

– Встреча с Никольской добавила мне седины. Скоро придется воровать у твоей жены краску для волос. Найди ей нормального тренера, если так приспичило ползать по льду, не разбирая дороги. Потому что Инна, конечно, идиотка, но сидеть с ней, если что, тебе, я полагаю.

– Да, ты прав, – вздыхает брат. – Я почему‑то подумал, что молодая девчонка найдет контакт с Настей. Ее отец очень просил поставить девочку на лед, она скучает после аварии. Я думал, Инна справится с обычным катанием… ладно, раз молодежи поручать ничего нельзя, займешься Никольской сам. Возьми в помощники Риту, пусть учится на простеньком.

– Что?

– Что? – Серега смотрит удивленно. – Ты был ее тренером, ты – взрослый и, мне хочется верить, умный мужик и не станешь оставлять слепую подопечную рядом с опасными машинами. У меня нет других кандидатов.

– Серега, ты охренел? На мне три группы! Скоро этапы! Надо проги ставить, дрючить их за прыжки, скоро сборы, открытые прокаты! Какая, в жопу, слепая девчонка?!

– Сборы в конце лета, прокаты в начале осени, проги ты лично никому не ставишь, а два часа времени среди недели найдешь.

– Да она меня терпеть не может! Ты за что ей такой стресс добавляешь?

– Алекс, я, конечно, ценю, что ты вывел «Элит» на уровень национальной сборной и чемпионатов мира. Но ты все еще числишься тренером. А отец Настасьи Никольской – не последний человек в стране, чтобы слать его на все четыре стороны или подвергать его дочь опасности. К тому же мы у нее в долгу, не находишь?

– Не нахожу, – недовольно бурчу я.

– Ну и зря.

– Я тренер, как ты сам выразился, а не мамочка. Никольская не справилась с обидкой и натворила дел – пусть платит сама, я здесь при чем?

– Она зрением расплатилась и уже раз десять наверняка пожалела, что вообще села тогда за руль. А ты будь с ней помягче. Обучишь Риту, она девчонка неопытная, но понятливая. И будешь заниматься своими делами, поглядывая на них со скамейки. Потом Рита перейдет из помощников в тренеры и будет заниматься с Никольской сама. Как раз к твоим сборам. Все. Это мое директорское слово. Удачного тебе рабочего дня, а я – увольнять Инну.

– Козел ты, Серега, а не директор, – бурчу я.

И, подозреваю, Никольская скажет то же самое, когда узнает, кто будет возить ее за ручку по катку. Можно миллион раз повторить, что она сама виновата, что снятие с одного соревнования, на которое ты попала из‑за травмы более сильной соперницы, не повод напиваться и лезть в машину, но объективно в таких случаях половина вины на тренере. И я делаю выводы, я объясняю как могу, что никаких сантиментов и трепетных обнимашек в моей группе нет и не будет.

Можешь лучше – делай. Можешь завоевать медаль – иди и завоевывай. Оказалась хуже? Вот твоя скамейка запасных, следующий шанс используй с умом. Хотя внутри все равно сидит неясный страх, что однажды кто‑нибудь из этих трех десятков детей сделает что‑то такое же глупое и трагично заканчивающееся. И поэтому мы твердим родителям: мы – не воспитатели, мы приводим к спортивным результатам, а не лечим души ваших детей. Следите за ними, за их состоянием, берите психологов, если они нужны.

А главное, уводите вовремя, выходите из спорта, даже если родительские амбиции захлестывают и от жажды медалей вы готовы захлебнуться слезами собственного ребенка. Если видите, что не вывозит, что каждая неудача оставляет в нем след, – уводите.

Хоть кто‑то прислушался? Хрена с два. «Вы проводите с ними по шесть часов в день, вот и воспитывайте светлое, доброе и что там по списку. А у меня сделка, командировка и еще двенадцать охрененно важных дел, за которыми не видно ребенка». Вот поэтому я и не женюсь: я рос в подобной семье и не хочу создать еще одну такую же.

 

Настасья

 

Гример делает последние штрихи, и я понимаю: все, отсрочка закончилась, пора сделать решающий шаг вперед.

Я никому не сказала о том, что дам интервью. Ни отцу, ни психологу, ни брату. Хотела написать жене брата, но в последний момент передумала. Поняла, что затею не одобрят, и решила оставить все как есть. Я ведь не глупая, хоть школу окончила чисто для галочки, уже потеряв зрение. Но ума хватает понимать, что за моей спиной говорят остальные.

«Она сама виновата, что села за руль». «Повела себя как обиженный ребенок, вот и получила». «Пусть учится нести ответственность за свои поступки».

Вот я и учусь. Ответственность за этот поступок настигнет всенепременно, но, возможно, мне станет легче.

– Готова, Насть? – Геннадий, ведущий, очень тепло общается со мной все утро и даже разрешил его потрогать, чтобы немного привыкнуть к собеседнику и успокоиться. – Ничего не бойся, мы вырежем все неудобные моменты перед тем, как пустим запись в эфир. Если вдруг какой‑то вопрос покажется тебе болезненным или неприятным, просто говори: «Можно следующий вопрос?» Но постарайся отвечать. То, что я спрошу, действительно интересует наших зрителей и твоих болельщиков.

Здесь он мне льстит. Если какие‑то болельщики и были, то уж точно растворились после того, как я перестала выступать. Восхитились чемпионкой мира Гавриловой – и утекли болеть за других.

– Три, два, один… поехали! Дамы и господа, рад приветствовать вас на ток‑шоу «В тренде». С вами я, Геннадий Киреев, а также самые интересные истории современности! Потеряла зрение, но не волю к победе: сегодня у нас в гостях талантливая фигуристка, золотой призер этапа юниорского Гран‑при, ученица одного из самых известных тренеров России, Анастасия Никольская!

Играет задорная музыка, раздаются аплодисменты. Я растерянно улыбаюсь, потому что не понимаю, куда нужно смотреть, и надеюсь, что не сильно отворачиваюсь от камеры. Хотя, наверное, Геннадий меня поправит, если что?

– Здравствуй, Настя, рад встрече с тобой.

– Здравствуйте, Геннадий.

– Настя, давай представим тебя нашим гостям. Итак, ты – фигуристка, одиночница, мастер спорта и ученица Александра Крестовского, так?

– Да, все верно. Но я бывшая фигуристка, я давно не выступаю.

– Господа, поверьте, для фигурного катания это большая потеря. Но давайте начнем с самого начала. Насть, как ты вообще пришла в этот спорт и как попала к Крестовскому? Сложно было отобраться в его группу? Вообще, в какой момент ты поняла, что готова связать свою жизнь с фигурным катанием?

– На самом деле я не помню, чтобы такой момент был. Так как я родилась очень слабой, мама умерла при родах, папе сразу сказали, что меня нужно закаливать и укреплять. Посоветовали отдать в бассейн, но у меня после первого же занятия началась жуткая аллергия на воду в нем. И тогда брат привел меня на каток.

– Сложно было учиться?

– Нет, у детей все проще, у них нет страха перед падением или чем‑то еще. Мне показали, как стоять, я попыталась поехать. Упала, похихикала, тогда брат взял меня за руки и начал катать. Но никто не мог ездить со мной на катке регулярно, поэтому Вова…

– Вова – это твой брат?