Не прикасайся!

– Я просто сняла толстовку. Очень жарко.

Кошусь на открытое настежь окно, при совсем не летней погоде, и хочется заржать. Хотя когда светлые кудряшки совсем даже ненавязчиво щекочут шею, ржать уже совсем не хочется.

– Свет, ты пришла дорожку показывать или что‑то другое? Тебе не кажется, что я все еще твой тренер и надо бы держать дистанцию?

– Но я уже выросла из отношений тренера и ученицы.

– А я – нет. Ты еще бантик на макушку надень и гольфики. Найди себе ровесника, иначе вылетишь отсюда быстрее, чем мяукнешь. Все, дорожка нормальная, лопату только переделай.

Гаврилова дуется и хлопает дверью, почти не замечая удивленного Серегу, вошедшего в кабинет. Тот задумчиво хмыкает.

– Что? – Я могу лишь развести руками.

– Девочки выросли и обнаружили рядом с собой взрослых мальчиков?

– Смешно тебе, скотина. А мне с ними что делать? Увольнять?

– Женись.

– На всех?! Меня посадють, Серый.

– На всех не надо. Выбери одну – и женись. Заведи детей, и лезть будут меньше.

– Ты сам‑то в это веришь?

– Ну так… стараюсь.

– Мне ваших хватает. А с моим графиком жена или уйдет через полгода, или прыгнет на чей‑нибудь хер, что, в общем‑то, одно и то же. Ты чего хотел? Просмотр? Да я их видел уже, в начале тренировки глянул.

– И как?

– Пошли, покажу.

Просмотр детей в мою группу – ежегодный ритуал «Элит». Родители приводят детишек в клуб, ставят на коньки у тренеров типа Инны, а в начале лета я смотрю тех, кто хоть что‑то умеет. Есть группа для начинающих, но перспективных, есть группа для тех, кто уже готов тренироваться серьезно – как правило, это уже занимавшиеся у кого‑то дети. Отпрыски не самых простых родителей. Сегодня просмотр вторых.

На льду пять человек, две девчонки совершенно никакие, падают с двойных и еле выкручивают положенное число оборотов. На самом деле мне нравится только одна, такая девочка‑статуэточка, с идеально сбалансированным телом, четкой техникой. Как раз когда мы выходим к катку, она прыгает чистейший двойной аксель.

– Высота хорошая. Можно поднять до тройного.

– Да, – Серега кивает, – это Лена Азарова. Приехала из Питера.

– Ага, я видел.

– Возьмешь?

– Серег, я‑то возьму, только ты ее видел? Мы ж не благотворительная организация. На какие деньги она будет тренироваться? Проги ставить? Платья заказывать?

– Да я‑то видел, но что я сделаю? Ее родители внесли предоплату за год. Где‑то, значит, нашли. Квартиру продали или кредит взяли.

– С ума сошли? Брать неподъемный кредит, чтобы девка у меня тренировалась?

– Там, я так понял, какой‑то конфликт вышел. Девчонку никуда не пускали, зажимали. А деваха катучая, компонентная. И прыжки как по учебнику. Родители решили идти ва‑банк. Что мне теперь делать? Они готовы платить, если ты согласен ее взять – бери.

Я вздыхаю и качаю головой. «Элит» – частная спортивная школа. Мы с самого первого дня существования, с того момента, как Гаврилова показала достаточный результат, чтобы участвовать в соревнованиях международного уровня, бьемся за господдержку. И получаем хрен без масла с отмазкой «Да вы там все миллионеры, сами вкладывайтесь». И вкладываемся, только в ответ берем лишь тех, кто может оплачивать свои тренировки. Это принципиальная и неизменная позиция: каким бы талантливым ни был ребенок, мы – не шоу «Минута славы». И если вдруг желающие попытаться прыгнуть в чемпионы за деньги закончатся, «Элит» останется спортивным вип‑клубом и не сильно‑то расстроится. Но это вряд ли случится.

Этой Лене Азаровой придется оплачивать не только тренировки, но и постановку программ, платья, перелеты и проживание. Наверное, она делала это и раньше, но сейчас ни она, ни родители не представляют, с какими тратами столкнутся.

Я должен ей отказать, потому что учебу в «Элит» она не потянет. И соревновательный режим тоже. Но девчонка действительно хороша, и… А чем черт не шутит? Если начнет выигрывать, материальное положение, может, и поправится.

– Сколько ей?

– Четырнадцать. Пятнадцать в сентябре.

– Херово.

Исполнилось бы ей пятнадцать в начале лета… вышла бы во взрослые, там больше денег и способов заработать. Не везет тем, кто родился после июля.

– Ладно, давай попробуем Азарову. Мама здесь?

– Папа, – отвечает Серега. – На трибуне. Вон, в красной куртке.

– Ну лады, пошел общаться.

– С Гавриловой‑то что делать? – вслед мне кричит Серега. – Хочешь, поговорю с ней?

– Не надо. Перебесится.

Эта Азарова – заноза в одном месте, интуиция редко подводит. И проблем с ней не оберешься, и как бы не вышло как с Никольской. Я делаю выводы из ошибок, нельзя привязываться к ученикам и считать их своими детьми. Иначе они это отношение зеркалят и рано или поздно мне прилетает то, что получает родитель, вдруг начавший больше внимания уделять новым детям. Ревность, истерики, трагедии, отсутствие результатов.

– День добрый, – сажусь рядом с отцом Азаровой. – Александр.

– Дмитрий.

– Ваша девочка?

– Моя. Возьмете?

– Сейчас посмотрим. Со скольки лет катается?

– С трех.

– От кого ушла?

– От Шишковой и Ленского.

– Почему ушли?

– Да не сложилось.

– Мне надо знать, что не сложилось. Чтобы не вышло так, что вы за год заплатите, а у нас тоже… не сложится.