Не прикасайся!

 

– Попалась!

Шум машин, гул ночного города, музыка из баров и ресторанов – все смешивается в единую какофонию звуков, от которой раскалывается голова. Я не могу дышать, но не потому, что мужские руки сдавливают грудину, а потому, что снова слышу его голос. Он очень близко, дыхание обжигает кожу. Мне кажется, я слышу, как бьется сердце мужчины, но на самом деле это лишь иллюзия перепуганного мозга.

– Пусти! – рвусь на свободу, но не так‑то просто сдвинуть его руки хотя бы на миллиметр.

– Думаешь, можно разрушить мою репутацию и просто сбежать? Нет уж, крошка, так не пойдет. Хотела войны? Сейчас получишь.

– Пусти! Я буду кричать!

– Кричи сколько угодно, ориентировки на тебя передали ментам с пометкой, что ты буйная и неадекватная.

– Я не буйная! – задыхаюсь от возмущения.

– Я вижу.

– Отпусти немедленно!

К моему удивлению, он вдруг слушается. Я не чувствую опоры и отшатываюсь, но, к счастью, успеваю опереться на стену и не падаю.

– Отпустил. Куда побежишь? Я ведь все равно догоню. Зачем ты хочешь сделать себе больно, Настасья?

– Не стыдно издеваться над слепой девушкой?

– Не стыдно втыкать мне нож в спину после всего, что я для тебя делал?

– Ты разрушил мою жизнь!

– И ты решила разрушить мою в ответ? Давай посмотрим, что у тебя выйдет. И до чего ты доиграешься…

Я оказываюсь зажата между стеной и его телом, хотя разницы никакой: стальные мышцы под моими ладонями внушают иррациональный страх. Да он же одним движением способен стереть меня в порошок! И о чем я только думала?

Но я знаю о чем. Мне было обидно. Так обидно, что разум отключился, уступил власть эмоциям. Я перешла дорогу Алексу Крестовскому, и теперь он это так не оставит, его, в отличие от большинства, не трогает вид хрупкой девочки в черных очках. Ему плевать на меня, для него существует только его репутация, его жизнь, его успех, ради которого он шагает по головам и судьбам.

Чувствую, как губ касаются холодные пальцы, отворачиваюсь в последнем, несбыточном желании оказаться где‑нибудь далеко‑далеко…

– Не трогай меня! Не смей… не прикасайся!

 

Глава 1

 

 

Настасья

 

Я сижу в холле и слушаю интервью. В голове четкая картинка: широкоплечий спортивный мужчина с короткими светлыми волосами сидит на стуле в студии и улыбается так, как умеет только он. С прищуром, с искорками во взгляде, самоуверенно и небрежно.

– Вы – интересная личность в мире фигурного катания. Насколько я понимаю, у вас нет опыта выступлений в этом виде спорта.

– Верно. Я занимался хоккеем.

– И как же так вышло, что сейчас сразу две ваши ученицы претендуют на место в сборной?

– Наверное, я хороший организатор. Надо понимать, что, когда мы говорим о тренерском штабе Александра Крестовского, мы имеем в виду не только меня, но и мою команду. Это Алевтина Сергеева, тренер, занимающийся скольжением. Георгий Демченко, он ставит прыжки. Хореографы Елизавета и Макар Рябцевы. Директор «Эдеа‑элит» Сергей Крестовский. Это лишь основной состав штаба, в нем есть известные фигуристы, олимпийский вице‑чемпион.

– Но все же медийное лицо группы – именно вы.

– Я начинал с подкаток хоккеистов. В основном это были дети, которые едва стояли на коньках. Однажды мне предложили взяться за подкатки фигуристки, совсем крошечной девочки, она позже завершила карьеру и решила развиваться в сторону образования. Тогда я понял, что мне интереснее работать с фигуристами. Я действительно хороший организатор. Это не значит, что я ничего не понимаю в том виде спорта, в котором работаю. Скорее наоборот: я понимаю в нем все и этим избавляю свою команду от проблем.

– Вы имеете в виду влияние в федерации?

– Не только это… точнее, не столько это. – Я слышу, как он усмехается. – Я технарь до мозга костей. Я вижу спортсмена и могу просчитать его максимум, я знаю правила, все до мельчайшей надбавки за поднятую при прыжке руку или дотянутую при вращении ногу. Это то, что не могут делать многие великие тренеры: отбрасывать личное и смотреть на спортсмена как на куклу с заданным количеством степеней свободы.

– Трудно работать с девушками?

– Трудно работать с ленивыми. А какого они пола – неважно.

– Кого из одиночниц назовете примой группы?