(Не)желанная дочь, или Я иду искать

И, пока я тщетно пытаюсь смириться с неизбежным, резкий свист шин разрезает на куски пространство. Позади нас тормозит ярко‑оранжевый автомобиль, из которого выпрыгивает светловолосый парень лет восемнадцати, огибающий тачку и облокачивающийся на капот с видом хозяина жизни и всего этого гребаного города.

И, если мои непрошеные знакомые мешкаются, не воспринимая новое действующее лицо, как серьезную угрозу, то пистолетный выстрел в одну секунду меняет их мнение.

– Грейся. Дрожишь вся.

Спустя пару минут на мои трясущиеся плечи опускается большая кожаная куртка. Ловкие пальцы осторожно, но решительно растирают холодные ладони. И больше ничто не напоминает о едва не случившейся на заднем дворе бара катастрофе, кроме катящихся по моим щекам слез и поселившегося за грудиной безумного унизительного страха.

 

Глава 5

 

 

Игнат

 

– Антох, фигня! В перекрас.

Мельком зыркнув на кузов серебристой «Камри», я озвучиваю свой вердикт покрывающемуся красными пятнами молоденькому маляру, и усиленно игнорирую молчаливое осуждение слесарей.

Круто разворачиваюсь на пятках и исчезаю в кабинете Матвея, напоследок хлопнув дверью. Падаю в мягкое кожаное кресло и смотрю на друга снизу‑вверх, ожидая вполне справедливой нотации.

Свою долю в автосервисе я переписал на Сашку, теперь уже жену Мота, в качестве свадебного подарка и по‑хорошему больше не имею здесь права голоса. Но по какой‑то причине вычитываю талантливому парню за несуществующие косяки.

– Какая муха тебя укусила, Крест?

– Никакая.

– С Викой поцапался?

– Да с ней разве поцапаешься? Она, если у меня остается, каждый раз до будильника вскакивает, чтобы завтрак приготовить. За задержки на работе ни слова не говорит и в телефон, как большинство девушек, не лезет.

Перечислив бесспорные достоинства собственной почти невесты, я пишу ей, что заеду минут через сорок, получаю положенный смайлик‑сердечко и возвращаю внимание Матвею. Который, судя по раздувающимся крыльям носа, хочет сообщить мне что‑то не слишком приятное.

– Бекет звонил полчаса назад. Баснословные бабки за сервис предлагал. Я его, конечно, послал…

– Далеко?

– Дальше, чем тебя, когда ты предлагал подписать с армейкой новый контракт, – дерзко ухмыляется Зимин, демонстрируя ту самую ямочку, в которую без памяти влюблена Сашка, и резко серьезнеет. – Ты уверен, что у вас с ним не личное? Слишком активно копает.

– Да не помню я, Мот! Сам же знаешь, что первые полгода, как Лилька в Питер укатила, на автопилоте прошли. Клубы, гонки, ринг. Если б не вы с Александрой, меня б тогда с универа точно числанули.

После моего импульсивного монолога затыкаемся с приятелем одновременно. Цедим заваренный им ромашковый чай, который ни хрена не помогает лечить нервы, и обмениваемся рукопожатием, когда антикварные часы на стене отбивают двенадцать.

Нужно успеть забрать Вику из фитнес‑центра и явиться к родакам на обед. Обсудить отцовские планы по расширению сети кафе, выслушать от мамы лекцию о здоровом питании и моем никуда не годящемся рабочем графике. Отложить объявление о помолвке на неопределенный срок.

Не то, чтобы мне не нравилась Левина. Но возвращение бывшей пассии в город все‑таки вышибло меня из привычной накатанной колеи. Вышибло настолько, что сначала я сам хотел посетить Лилин офис и подписать акты, в итоге послал вместо себя юристку, после чего долго компостировал бедной девчонке мозг, надеясь найти лажу в документах и помчаться их переподписывать.

Клинический идиот. Да.

– Чудесно выглядишь.

Проторчав на парковке «Миллениума» лишние пятнадцать минут и успев нарисовать на физиономии наносное спокойствие, я радую Вику огромным букетом белоснежных тюльпанов, призванных скрасить мое постоянное отсутствие и не слишком деятельное участие в обустройстве квартиры.

Как и подобает галантному кавалеру, я открываю дверь автомобиля перед прекрасной девушкой, придерживаю ее за локоть и скалюсь, как счастливый дебил. Наивно рассчитывая на то, что фальшивая улыбка перерастет в настоящую и привнесет в душу недостающую гармонию.

Не привносит.

– А ты не успел заехать домой переодеться?

Поправив расклешенную юбку светло‑бежевого шифонового платья, Левина осторожно касается губами моей щеки и ободряюще гладит пальцами по предплечью.

Хорошая девочка. Правильная. Чересчур идеальная, чтобы упрекнуть и выдать что‑нибудь, вроде «Крестовский, посмотри на себя! Не мог вместо помятой футболки нормальную рубашку надеть».

– У Матвея в сервисе был.

С ней я даже вожу аккуратнее, чем обычно, включаю поворотники, когда перестраиваюсь, не сигналю зазевавшимся шоферам и не матерюсь. И не могу сказать, что этот факт меня радует.

Проделав недлинный путь до нужного заведения с оранжево‑коричневой вывеской, я старательно выметаю из гудящей, словно по ней долбанули кувалдой, башки скопившийся мусор и критически оцениваю спутницу в то время, как мы размещаемся за столиком напротив родителей.

Отлично воспитанная, в совершенстве владеющая двумя иностранными языками, читающая литературу о саморазвитии, студентка второго курса дизайнерского факультета поможет сгладить острые углы тяжелого характера Крестовского Игната Дмитриевича. Так в шутку говорит моя самую малость деспотичная маман, и я не спешу ее разубеждать.

– Викуль, отличное платье.

– Спасибо, Марина Борисовна. Как ваши дела? Понравился косметолог, которого я советовала?

– Да, отличная девочка.

Женщины начинают светскую беседу, но я слышу их, как сквозь плотный слой ваты или пенопласта, потому что по спине расползается едкий жар. Огонь жжет лопатки, облизывает затылок, скручивается непослушным комком рядом с сердцем.

Знаю, что в помещение вошла Лиля.