Ненадёжный признак

Девочка в школьной форме и с ранцем за плечами неслышно идёт по коридору со стенами из матовых решётчатых сёдзи. Дойдя до раздвижной двери, выкрашенной синим, она оглядывается, будто боится, что за ней кто‑то следит. Осторожно, стараясь не шуметь, отодвигает дверь, осматривает пустую мастерскую. Рабочий стол отца, заставленный стаканами с кистями, баночками с красками, стопками белых фарфоровых блюдец, которые отец использует в качестве палитры. У окна ещё один стол, где лежат готовые работы. Девочка проскальзывает в комнату, подходит к большому столу у окна. Несколько плотных листов, расчерченных на рамки разной величины. В каждой рамке отдельная сцена и подпись. Персонажи, обведённые по контуру тонкой линией. Каллиграфически прописанные диалоги. Девочка внимательно разглядывает картинки. Синий Кролик сидит у себя в офисе и курит огромную сигару. Крупно – мерцающий оранжевый огонёк. Подпись: «В тот день Синий Кролик не знал, чем себя занять». Следующая рамка: настороженное ухо Синего Кролика. Следующая рамка: на стеклянной двери в офис виден силуэт какого‑то забавного зверька в бейсбольной кепке и с удочкой в лапе. Подпись: «Тук‑тук». Мельчайшие, подробно нарисованные детали. Картотека с выдвижными ящиками, на каждом – табличка с чёткими иероглифами. Ботинки второстепенного персонажа с затейливой шнуровкой, с облупленными носами, каждая трещинка прорисована. Узорчатый панцирь черепахи, на которой главный злодей едет по тропическому лесу с мухоморами под каждым деревом. На такой лист у отца уходит до недели работы, зато его можно рассматривать часами. Девочка снимает ранец и достаёт литровую бутылку воды. Открывает её, переворачивает и тщательно поливает водой все листы, лежащие на столе. Синий Кролик расплывается в огромную кляксу с чёрной каймой. Ботинки второстепенного персонажа наползают на черепаший панцирь и мухоморы в горошек. Лужа растекается по столу, цвета перемешиваются, теперь на столе плавает разноцветное месиво. Девочка слышит скрип двери за спиной. Она оборачивается, держа пустую бутылку в руке, и короткое время смотрит на отца, не опуская глаз. Засовывает бутылку в ранец, забрасывает его на плечо и выходит из мастерской, чуть задев человека, застывшего в дверях.

 

Я молчал не потому, что мне было нечего сказать, а потому, что в эту секунду в этом не было никакой необходимости ни для меня, ни для моей пациентки. Кладовка с воспоминаниями есть не только у меня. Митико открыла свою настежь, выпустила всех её обитателей наружу, и теперь мы должны были аккуратно рассортировать их, разложить по полочкам, успокоить злобно ощерившихся и поддержать добрых, но слабых. Собственно, именно сейчас и начиналась моя работа. Я глубоко вдохнул, обдумывая свою следующую фразу, но Митико поднялась.

– Уважаемый доктор, – девушка церемонно поклонилась, – я благодарна вам за то, что вы меня выслушали. Мне стало легче, но теперь я хочу сделать перерыв в терапии.

Видимо, я выглядел несколько озадаченно, так что она прибавила:

– Нет, правда, спасибо. Вы мне очень помогли. Я позвоню вам, когда буду готова продолжать.

Мне не оставалось ничего, кроме как улыбнуться, кивнуть, заверить её в том, что я уважаю её решение и буду ждать её звонка. Мы вежливо, хоть и чуть скованно, попрощались. Митико ушла, а я повернулся к окну, чтобы в очередной раз посмотреть на медные крыши Васастана. Пейзаж, который сопровождает меня всю жизнь. Какого чёрта я снимаю офис в этой части города, кто бы мне объяснил? Не знаю. Может быть, я остаюсь здесь, чтобы не забывать. Или чтобы ждать в обычном месте. А может, я остаюсь здесь, чтобы извиниться. Извиниться? Так, на этой карусели я уже катался, не хочу начинать сначала. К тому же сейчас меня слишком интересовал вопрос, удастся ли Митико, последней пациентке доктора Свантесона, справиться с призраками из её кладовки.

 

3. Частный сыщик Тадзири, Стокгольм

 

Господин Ёсикава позвонил мне в субботу утром. Я говорю «позвонил», хотя на самом деле он связался со мной по скайпу. Интересно, почему для звонков по скайпу не придумали какое‑нибудь особое слово, обозначающее именно этот вид связи, – скажем, не «позвонил», а «поскайпил»? Нет, так не говорят. Сейчас вообще со словами сплошная засада. Слишком много новых изобретений, которые требуют новых названий. И часто бывает, что название худо‑бедно вроде придумали, а изобретение – бац, и нету его, не прижилось. И всю сопутствующую лексику можно скормить крабам на пляже. Ха! Я представил себе пляж, заваленный ненужными словами, по которым, как по камешкам, большим и маленьким, снуют ловкие многоногие крабики с глазами на стебельках. Не хотел бы я там оказаться!

В общем, да, я болтун ещё тот, надо иметь это в виду. Мои сёстры, а у меня их четыре, утверждают, что это защитная реакция на большую семью. Если хочешь, чтобы тебя услышали, приходится тараторить много и быстро. По‑моему, это ерунда. Просто люди все разные, и кому‑то нравится трещать без удержу, а кому‑то – помалкивать. Я из разговорчивых, но, если нужно, запросто затыкаю фонтан и слушаю, что говорят мне.

Между тем мои недюжинные коммуникативные навыки совсем не помогли в разговоре с господином Ёсикавой. Начнём с географической причины: где господин Ёсикава, а где я. Между нами миллион световых лет, он звезда, а я его поклонник с семизначным порядковым номером. Эй, я сейчас не про то, какой он большой, а я маленький, я только про расстояние между нами во вселенной, причём в его вселенной. Так уж получилось, что я прочёл все манги, которые создал господин Ёсикава, а он, как мне казалось, даже не подозревал о моём существовании. На моё поле он всяко не ходок, так что здесь по нулям.

Собственно, это было первым, что пришло мне в голову, когда я увидел, кто звонит: я отлично знаю этого чела, но откуда он знает меня? С монитора смотрел неулыбчивый мужчина в очках и в своей знаменитой круглой шапочке, на сей раз почему‑то зелёной и в мелкую дырочку. Не могу не заметить: без вопроса о шапочках господина Ёсикавы не обходилось до сей поры ни одно интервью с ним. Он относился к этим вопросам спокойно и в сотый раз пояснял, что убирает волосы под шапочку во время работы. Ему, мол, так удобнее. Несмотря на это, среди фанатов ходило множество абсурдных сплетен о коллекции головных уборов знаменитого мангаки, ему же эти кривотолки, я подозреваю, были до фиолетовой звезды. Он появлялся на публике в разноцветных шапочках и ярких банданах, а иногда и с непокрытой головой, но если, скажем, вы пожелали бы косплеить господина Ёсикаву, без шапочки вам было бы не обойтись. Это была его фишка, его фирменный знак. В общем, я знатно завис, когда увидел его на мониторе, и вряд ли забуду это своё ощущение, настолько оно было клёвое, – сидишь такой в субботу утром, смурной и невыспавшийся, мрачно пялишься на тему курсовой, которую сдавать в понедельник, а у тебя там ещё конь не валялся, и тут вдруг дзынь‑брынь, с вами желает поговорить господин Ёсикава – серьёзный, в очках и в зелёной (офигеть!) шапочке. Коню (тому, который не валялся) понятно, что курсовая, радостно насвистывая, сразу идёт лесом.

Вообще‑то здесь, в Стокгольме, я не только студент, я ещё немножко сыщик. Это что‑то вроде хобби. Студент я скорее для мамы, отца и моих четырёх, временами весьма ехидных, сестриц. Но в душе я сыщик, хотя мне больше хотелось быть супергероем вроде Синего Кролика, которого, собственно, и придумал господин Ёсикава, художник, рисующий мангу.