Ненадёжный признак
Прикольно, я говорю: «художник». А между тем в Японии эта профессия называется «мангака», и это гораздо более точное слово, не такое общее, как «художник». Но когда живёшь в Европе и слушаешь лекции на английском, надёжный остров родного языка постепенно погружается в текучие воды чужих наречий и на плаву остаётся только самая его верхушка. Так что «мангака» иногда заменяется «художником».
Кстати, моя третья по счёту сестра полагает, что я сделал ошибку, выбрав своим будущим занятием архитектуру. Ей кажется, что если я не дурак поболтать, то и учиться мне нужно было на филолога. Ха! С тем же успехом я мог пойти на актёрский, или есть ещё клёвая профессия – сэйю, это люди, которые озвучивают аниме. На сэйю нужно учиться не меньше, чем на архитектора, это ведь абсолютно самостоятельная и уважаемая профессия в Японии. Я бы пошёл учиться на сэйю, если бы у Синего Кролика до сих пор не было голоса. Уж его бы я озвучил на все пять баллов! Но здесь я опоздал на десять лет: первое аниме, снятое по манге «Синий Кролик и Абрикос Удачи», вышло на экраны, когда я ещё в школе учился. Синий Кролик теперь – отныне и навсегда – говорит голосом одного из самых известных наших сэйю, так что шансов на эту роль у меня никаких. Буду лучше архитектором!
Я опять отвлёкся. Так вот, про моё сыщицкое хобби. Поскольку я не могу написать на визитке «Тадзири Дзиро, частный супергерой», я написал там «частный сыщик», но суть занятия осталась прежней. У Синего Кролика есть суперсила – его рубиновый глаз, который он обычно закрывает пиратской повязкой. Этим глазом Синий Кролик может видеть прошлое, и это сильно помогает ему в тех передрягах, в которые он без конца попадает. У меня, понятное дело, такого глаза нет, но я тоже люблю помогать людям, хотя моя вторая по счёту сестра считает, что я люблю совать свой нос в чужие дела. Пф‑ф! Я не согласен в корне.
Кстати, буду‑ка я называть своих въедливых сестриц по порядковым номерам, чтобы не путать никого, поскольку я, по правде сказать, и сам в них иной раз путаюсь. Да и кто бы не запутался! Как говорится в одной русской пословице (да, я в детстве много читал!), что за комиссия, создатель, быть братом четырёх сестёр. Русские всегда бьют прямо в точку, такие молодцы.
Вот и получается, что господин Ёсикава связался со мной после того, как наткнулся на мою страничку в Сети. Ему нужно было разыскать кое‑кого в Стокгольме, а тут такая удача – агентство «Ледяной кристалл» и сыщик, говорящий на японском. Только не спрашивайте, почему вдруг «Ледяной кристалл». А хотя – ладно, спросите! Я расскажу, мне не жалко. Название мы придумали вдвоём с Четвёртой. Сначала она предложила назвать агентство «Снежинкой», но я решил, что название должно быть более сильным. Ледяной кристалл – прозрачный, с острыми краями, никакой хрупкости. И звучит загадочно.
К сожалению, портфолио агентства пока не слишком впечатляет: сейчас у меня в активе только симпатяга йоркширский терьер, точнее, его растяпа‑хозяйка. Йоркшира я нашёл в парке, где готовился к зачёту. Ну, то есть как «нашёл»: я просто сидел на скамейке, читал методичку, а он с потерянным видом семенил по аллее мимо – крошечный, на дрожащих тоненьких лапках, с розовым бантиком в чёлке и трогательным пробором на спине. Хей, позвал я, ты кого‑то ищешь? Он покосился на меня недоверчиво, но, подумав, всё же подошёл, и мы подружились – после кусочка исикари‑набэ[1] из моего обеда. На следующий день я оклеил весь парк объявлениями, и не прошло нескольких часов, как мне позвонила взволнованная владелица собачки. Конечно, не бог весть какой сыщицкий успех, но, как говорят, первый лист упал – значит, и осень не за горами.
К тому же не все дела можно включать в рекламный блок, среди них есть и конфиденциальные. Скажем, скандал в Богемии. То бишь в Белгравии. Ладно, ладно, шучу. Но не станешь же писать в портфолио, что в детстве был единственной надеждой своей младшей сестры? Четвёртая, наша младшенькая, – да, я не самый младший в семье, а вы что подумали? – вечно забывала, где припарковала свой велосипед. Она у нас большой любитель всякой травки‑муравки, ночью разбуди с каким‑нибудь ботаническим вопросом – с закрытыми глазами оттарабанит, к какому виду и семейству принадлежит, скажем, камелия, каков её ареал обитания, сколько у неё тычинок и лепестков и почему так удивился император Тэмму, когда ему принесли камелию белого цвета. Так вот, Четвёртая в её десять‑двенадцать лет запросто могла поехать в магазин за мармеладками кохакуто на велосипеде, а вернуться с конфетами, пешком и без малейшего понятия, куда делся велосипед. В эти драматические моменты на сцене появлялся ваш покорный слуга со своим врождённым детективным чутьём. Шучу, конечно, но и хвастаюсь (самую капельку!) тоже, а всё оттого, что Вторая меня сейчас не слышит. У Второй свой пунктик: она абсолютно не переносит хвастовства и запросто может отвесить за него чувствительную плюху. Пожалуй, Вторая – единственный агрессор у нас в семье, остальные‑то убеждённые пацифисты.
Прикольно, я вроде и уехал не так давно, но уже успел соскучиться по своим. Вчера до ночи болтали с Третьей, так что сегодня утром еле глаза разодрал. Господин Ёсикава, должно быть, позабавился от души, наблюдая, как я изумлённо таращусь на него. Если бы встреча была реальной, я бы, наверное, попросил разрешения его потрогать. Как бы – но вы же мне не снитесь? Именно это я и спросил в конце концов, а он рассеянно кивнул, оставаясь серьёзным. Ещё бы, мало кто может похвалиться, что видел, как он улыбается. Он всегда собранный, сосредоточенный, берут ли у него интервью, вручают ли ему очередную премию. Интересно, а улыбается ли он своим близким? Об этом тоже никто толком не знает, личная жизнь великого мангаки остаётся терра инкогнита. Поэтому я с трудом удержал свою челюсть от падения на стол, когда он попросил меня найти в Стокгольме его дочь.
Натурально, он решил меня доконать. Стараясь оставаться невозмутимым, я откашлялся и спросил официальным тоном, какой информацией господин Ёсикава готов со мной поделиться, чтобы его желание не выглядело как просьба найти нефритовую бусину на дне Токийского залива. В ответ он попросил меня немного рассказать о себе. Да уж, я бы тоже не стал доверять поиски дочки какому‑то проходимцу. Я поглубже вдохнул и коротко описал свою семью (мама, отец, пятеро детей, небольшой дом в Кама́куре), потом школа, потом Королевский технологический институт в Стокгольме, ну и частное детективное агентство «Ледяной кристалл». Хм. Почему‑то теперь мне стало казаться, что название не самое удачное. Что поделать, как говорится – и обезьяны падают с деревьев. На всякий случай я честно объяснил, что я не профессиональный сыщик, а начинающий любитель. И заверил, что, несмотря на этот прискорбный факт, приложу все усилия, чтобы ему помочь.
Господин Ёсикава слушал внимательно, а в конце моего сбивчивого рассказа – не понимаю, что это на меня нашло! – спросил, почему я решил уехать из дома.
– Э‑э‑э… Даже не знаю, – промямлил я.
– И всё же, – настаивал он. – Проблемы с родителями?
– Да ну, – энергично замотал головой я, – какие ещё проблемы, у меня сроду не было проблем ни с родителями, ни вообще с людьми. Просто… Просто я хотел какое‑то время пожить невидимкой. В месте, где никто меня не знает и никто не оборачивается мне вслед.
– Вот как, – невозмутимо кивнул он. – Думаю, я вас понимаю, Тадзири‑сан.
– Ой, лучше называйте меня просто Дзиро, – попросил я.
Здесь мне стало немного неловко, и я с независимым, надеюсь, видом дунул на чёлку, которая вечно лезла мне в глаза. Пф‑ф.
[1] Исикари‑набэ – лосось, тушенный в бульоне с овощами.
