Непара

– Да все в порядке, я… – Не успеваю договорить, как меня перебивает Сережа, сжимая мою руку чуть сильнее положенного. Мне больно.

– Ты кто такой? Вали, куда шел, – говорит, глядя на Колосова.

– Это мой парень. Егор.

Я говорю быстрее, чем успеваю решить, что собираюсь сказать именно это, честное слово. Я даже не думаю своей головой, что Сережа может полезть драться и я тем самым могу подставить Егора. Я даже не понимаю своей чертовой головой, что если этот Колосов сейчас не подтвердит мою легенду, то я останусь полнейшей дурой, и тогда Сережа от меня точно не отстанет, я просто…

– Малыш, все в порядке?

Но он подтверждает. И, господи, это лучшее, что он делал за последнее время, правда.

Он с гордым видом и, я клянусь, с хитрющей ухмылкой подходит ко мне (и я уже начинаю жалеть о сказанном), пренебрежительно скидывает руку бывшего с моего локтя (а возможно, и не начинаю жалеть) и притягивает меня за талию к себе, но очень осторожно, почти не причиняя диском‑ форта.

– Угу. – Я не могу связать и трех слов. Мне хочется хохотать от выражения лица Сережи, потому что жажда мести сейчас насытилась просто великолепно. Мне хочется и плакать на самом деле, что он вообще посмел прийти ко мне, зная, как я его любила и как он сделал мне больно. Мне хочется кричать на Егора, чтобы не перебарщивал, и хочется придвинуться поближе, чтобы сделать Сереже еще больнее.

Но сильнее всего мне хочется вернуться в квартиру и плакать. Все еще.

– Парень? – Сережа поднимает бровь, пока я сама пытаюсь переварить все, что тут наговорила. Меня хватает снова только на скупое «угу».

– Что‑то не устраивает? – рычит Егор, притягивая меня чуть ближе, немного прикрывая собой от бывшего. Он нависает над ним скалой: злой и, кажется, очень твердой. – Ты кто такой вообще? И какого хера мою девочку трогаешь?

А Сережа молчит. Смотрит на нас, засунув руки в карманы куртки, и молчит. Я не знаю, о чем думает, но ощущение, что он нам не верит.

И, судя по всему, Егор тоже это замечает.

Господи… Что я наделала?

Колосов поворачивается ко мне лицом, наклоняется, заглядывая в глаза, убирает локон, прилипший к блеску на губах, и спрашивает тихо‑тихо:

– Он не обижал тебя?

Я только отрицательно качаю головой, так растворившись в моменте, что даже забываю, что где‑то рядом, вообще‑то, стоит мой бывший, подозревающий нас во лжи.

Мне не нравится Егор. Он слишком наглый, самоуверенный, настырный и… и наглый. Дважды. Еще он не хочет меня слушать, делает все наперекор и не отстает, хотя я прошу. О нем, как и о его дружках, ходит дурная слава. Я лично знакома с парой девчонок, которым этот козел разбил сердце, и это меня очень пугает, потому что я однажды уже страдала от одного такого. Но…

Но эти прикосновения сейчас такие нежные, что я на волне своей злости и желания доказать что‑то бывшему забываю вообще обо всем и тупо смотрю в его бездонные голубые глаза, забывая даже дышать.

Егор смотрит еще секунд пять, а потом выпрямляется и оставляет у меня на лбу нежный и до мурашек аккуратный поцелуй… Сумасшествие какое‑то.

– Парень, значит, – мысли прерывает Сережа, и я вспоминаю, для кого вообще этот спектакль был устроен.

Егор улыбается, кивает, хватает меня за руку и уводит к машине, а я иду как кукла безвольная, потому что выхода‑то другого у меня и нет… Сама себя в рамки загнала, а Егор быстро ситуацией воспользовался.

– Да, Лис, быстро же ты разлюбила, – доносится в спину, и я застываю. Только не это. Не смей начинать. – На тачку повелась, да? Или на что? Что он там тебе пообещал?

– Не изменять, – кричу не задумываясь, потому что тут дело уже вообще не в Егоре. Тут личная обида, которая все еще жрет меня изнутри, как бы я ни храбрилась и ни говорила, что давно забыла и смогла отпустить все, что болит.

– Он тебе изменял? – шепчет Егор на ухо, и мне хватает тупости легонько кивнуть, подтверждая догадки.

Колосов бросает мою руку, подходит к Сереже, бьет его в челюсть и, когда тот падает со стоном в сугроб, наклоняется и говорит ему:

– Увижу еще раз с ней рядом – убью. И да, тачка у тебя и правда дерьмо.

Лиза

Леха не берет трубку. Очень вовремя. Вылетаю из подъезда все еще сонная, на ходу набираю Лиску, чтобы прикрыла меня перед Леонидычем. Физрук на первой паре всегда злой, а я пока доберусь, уже и пара закончится, и зачета в конце года мне можно не ждать.

– Нежнова, прикрой меня, умоляю тебя, я только вышла из дома, Леха трубку не берет, сейчас буду пытаться вызвать такси. – Я запыхалась и уже устала. Какая мне вообще физра? Верните меня в теплую постельку, я буду самым счастливым человеком на свете. Но нет же, я бегу, блин, по снегу, пытаясь разобрать, что там бормочет Лиска. Вдруг понимаю, что забыла выпить таблетку, и только от осознания этого рука начинает болеть сильнее. – Что? Лис, не слышу.

– Говорю, я тоже опаздываю, но ты стой на месте, мы тебя на машине сейчас заберем.

И бросает трубку.

Перед глазами мелькают эмодзи с каменным лицом, потому что… А в смысле – «Мы заберем»? Кто такие «мы» и на какой машине меня собираются забрать? Какого хрена она тоже опаздывает, если двадцать минут назад, когда я звонила, она уже выходила из дома? Что происходит…

Мерзну я меньше минуты, как подъезжает машина Колосова. Егора, елки‑палки! Он сидит за рулем с широкой улыбкой, а Лиска рядом, нахмурившись. Я без лишних вопросов усаживаюсь назад, потому что времени выяснять отношения у нас сейчас нет, но эсэмэску о том, что я жду объяснений, Нежновой отправляю сразу.

Алиса

Гаврилова своим испытующим взглядом может легко прожечь во мне дыру, честное слово. Она смотрела на меня огромными глазищами всю дорогу до универа, а потом еще и по пути до раздевалок, потому что Егор все еще был рядом и рассказать ей все прямо сразу я никак не могла.

– Охренеть… – Гаврилова, застыв в раздевалке в одних лосинах и лифчике, открывает рот и не может связать слов, когда я рассказываю ей обо всем, что было утром. – И что дальше?

– Мы сели в машину, Сережа так и лежал в снегу, когда мы уезжали. Егор хотел задать вопрос, но я его перебила, сказала спасибо за помощь, и все. Потом ты позвонила, и мы за тобой приехали.

– Мне так нравится это «мы», – хмыкает Лизка, подмигивая, а я только закатываю глаза. – Ну вот что ты так вздыхаешь? Просто говорю.

– Я начну говорить про тебя и Савельева, – мстительно улыбаюсь, замечая, как кривится подруга от одного упоминания его фамилии. – А что такое? Не нравится?