Нежный киллер

– А бандиты?.. Челдышев был?

– Я не знаю, кто такой Челдышев!

– Кличка Челдыш?

– Не знаю!

– Или только Гречнев с Пикалевым были? – спросил Павлов, кивком указав на ворота.

– Их не было. Другие были!

– Челдышев, Антипов?

– Антипов?

– Был?

– Ну, один другого Антипом назвал. Поехали, сказал, Антип, пусть сама разбирается.

– Сама – это вы? С чем разбирается?

– С трупом… Они видели Антона… Они за ним приезжали, его искали. Наехали на меня, где Антон, спрашивают. А там у меня кровь в коридоре, они увидели, ну, смотрят, Антон лежит. Мертвый уже… Топор забрали!

– Какой топор?

– Которым я убила, на нем кровь, отпечатки моих пальцев! Забрали на тот случай, если вдруг я на них заявлю, тогда они топор покажут, скажут, что я убила… И еще сказали, что труп вывезти нужно и закопать. А лучше в реку сбросить!

– В реку… – кивнул Павлов, глядя на пудовую гирю, которая стояла в багажнике рядом с трупом. – Это же в воду лезть надо. Или с обрыва сбросить?

– Да как‑нибудь! – вздохнула, едва не заплакав, Зинченко.

– А Челдышев искал Антона? Зачем?

– Не знаю… Что‑то они там натворили…

– Кто они?

– Кто они? – переспросила Софья. – Ну так он же прораб, у него бригада. Дом кому‑то строили, что‑то пошло не так. Вот он у меня и спрятался… Козел!.. – сквозь зубы процедила она.

– Бандиты за ним приехали?

– Да.

– Повалили забор, нашли труп Мурмашова, забрали топор и уехали? Когда это было, по времени?

– Где‑то в половине первого.

– А без двадцати час прозвучали выстрелы, так?

Максим отошел от машины и, оставаясь под навесом, заглянул во двор соседнего дома. И надо же, увидел, как закрывается дверь в соседний двор. Неужели Шарьялов вернулся? Как же кстати, если да!

Наручники уехали с Гречневым, а так просто Зинченко во дворе оставлять нельзя. И группа еще не подъехала. Пришлось брать женщину с собой.

Калитку Шарьялов не починил, во двор они прошли свободно, а дверь оказалась на замке. Павлов постучал, но хозяин не откликался. Или нет никого в доме, или затаился Шарьялов. Возможно, стоит за дверью и дышит в полноздри.

– Слышь, черт, я с тобой тут цацкаться не собираюсь! Сожгу твою хату! И делов‑то!

– Сожжет! – подыграла Зинченко. – Они такие!

– Давай открывай! Не бойся, нормально все будет! Пальцем не тронем!

Дверь была плотно закрыта, шумел ветер, Максим просто не мог услышать щелчок, с каким на ружье взводятся курки. Но почуял и сдал в сторону, увлекая за собой женщину. И только они сошли с линии огня, как громыхнул выстрел. Дверь пробили сразу две пули. Софья открыла рот, чтобы закричать, но Павлов закрыл его ладонью и жестом велел не двигаться.

Шарьялов не заставил себя долго ждать. Открыл дверь и, не увидев покойников, сразу же попытался ее захлопнуть, но Максим не позволил. Он тараном навалился на Шарьялова, сбил его на пол, сначала ударил в шею, а затем уже отобрал ружье.

Он не ошибся, на полу действительно лежал Шарьялов. Долговязый, нескладный, лопоухий, нос маленький, рот большой, как будто его растягивали вширь на разрыв. Одно слово, нелепый.

Шарьялов очнулся сразу же, дернулся, попытался встать, в ужасе глядя на Максима.

– Майор полиции Павлов!

– Э‑э, а дом сжечь?

– Не буду я ничего жечь. И даже покушение на представителя власти прощу. Если расскажешь, как Челдышева убивал.

– Не знаю никакого Челдышева!

– Челдышев мужика в соседнем доме искал, потом зашел к тебе. Сначала его нашел, а затем тебя. Ты в него выстрелил, он ушел, раненый.

– Да? – задумался Шарьялов.

– И во всем признался!

– В чем во всем?

– В том, что ты в него стрелял. И в него, и в Антипова.

– И в Антипова? – снова задумался Шарьялов.

– Их двое было.

– Да, двое…

Максим выглянул за дверь, но Зинченко не увидел. Вышел, огляделся и заметил, как она забегает в свой двор. Воспользовалась моментом и к машине рванула. А ключи так и оставались в замке зажигания.

Софья очень торопилась, но время она уже потеряла. Пока откроет ворота, пока сядет в машину… Но Павлов вспомнил о Шарьялове. Наручников нет, скотча тоже, веревками вязать долго. А время уходит.

Максим схватил Шарьялова за шкирку, с силой потянул на себя, заставляя двигаться быстро, вприпрыжку.

Зинченко уже садилась в машину, когда Максим зашел к ней во двор. Шарьялова он оттолкнул в сторону, выдернул из кобуры пистолет и направил ствол на колесо. Прострелит шину, и на этом попытка бегства Софьи закончится. Зинченко правильно все поняла и не стала пытать судьбу. Вышла из машины, опустила голову и протяжно вздохнула.

А в это время к дому, перекрывая беглянке путь, подъехал автомобиль патрульно‑постовой службы, за ним остановился микроавтобус следственно‑оперативной службы.

Наручников хватило на всех, и на Зинченко, и на Шарьялова.

– И кто это у нас? – с интересом разглядывая Шарьялова, спросил Планидкин.

– А это каша, – усмехнулся Максим.

Действительно, каша. Мурмашов сбежал от бандитов к своей любовнице, та убила его, а телохранителей Никса, предположительно, оприходовал Шарьялов, по крайней мере одного из них.

– Овсяная? – спросил Планидкин.

– Из топора… Труп там в машине, Мурмашова. Она топором Мурмашова зарубила, – взглядом указав на Зинченко, сказал Павлов.