Никому не скажем

На этот раз вечеринку устраивала Джун. Ее папаша недавно четвертый раз женился и укатил со своей юной женой куда‑то на острова. А чтобы Джун заткнулась и не изводила его своими жалобами на жизнь, он не отказывал ей ни в чем. Поверьте, я его понимаю, Джун может быть той еще пилой. А когда ее визгливый голос врезается в мозг… О, этого никто не выдержит! Мне‑то проще, я могу ее послать ко всем чертям, а вот ее папаша не может. Поэтому и позволил ей снять виллу.

Думаете, она отмечала там день рождения? Черта с два!

Вечеринка была по поводу ее победы на основном заседании дискуссионного клуба нашего колледжа. Нет, это не шутка. Она реально собрала более полусотни гостей лишь потому, что оказалась самой крикливой стервой в нашем колледже.

Ну да ладно, сейчас не о ней.

Я, откровенно говоря, не хотела туда идти. Нет, я люблю вечеринки. Не то чтобы я в них активно участвую, хотя, если хлопну пару «маргарит», могу и потанцевать. Я, кстати, неплохо танцую, правда, редко.

Чаще всего я сажусь на диван где‑нибудь в уголке и наблюдаю за другими. Это интересно, люди такие забавные, когда не знают, что на них смотрят… Но эта вечеринка была у Джун, а значит, нужно ее поздравлять, говорить, какая она клевая и умная. Этого не хотелось.

В тот вечер Мэтт зашел ко мне в комнату. Вообще‑то ему нельзя было в наш кампус, но он так очаровательно улыбался комендантше, что та его неизменно впускала. Он вообще всегда любил тут зависать, хотя у него была квартира в городе. Но Мэтт считал, что здесь больше жизни и движения.

Он привычно развалился на моей кровати и из‑под прищура наблюдал, как я примеряю платья одно за другим.

– Не коротковато? – повернулась я к нему, заранее зная, что он ответит.

– Детка, у тебя такие красивые ноги, что носить платье – уже преступление.

– Так мне его снять? – фыркнула я.

– Нет, не нужно, оставляй. Думаю, мы найдем возможность его задрать прямо там.

Спину обдало жаром предвкушения.

Мэтт умеет мотивировать. Еще несколько минут назад я собиралась уговаривать его остаться дома или сходить в кафе, но теперь перспектива появиться на глупой вечеринке Джун уже выглядела весьма привлекательно.

– Буду ждать с нетерпением, – шепнула я ему на ухо, чмокнула в щеку и начала краситься.

Мэтт не спускал с меня глаз. Обычно парни не любят смотреть, как девушки прихорашиваются. Они предпочитают видеть уже готовый результат, ведь где‑то в фантазиях они представляют себе, что встречаются чуть ли не с богинями. А отсутствие макияжа, прямо скажем, подтачивает божественный образ.

Но Мэтт был не таким, его это, наоборот, заводило. Он говорил – ему нравится наблюдать что‑то слишком личное, что‑то, что не показывают кому попало…

Я красилась, он смотрел… И это было… Да я даже пытаться не буду объяснить, как это было. Слишком тонко и неуловимо, чтобы объяснить.

Скажу лишь, что вскоре воздух в моей комнате словно наэлектризовался, стал густым, насквозь пронизанным страстью. В какой‑то момент показалось, что мы не выдержим, рванем друг к другу, начнем сдирать одежду. Или даже не станем заморачиваться с одеждой, трахнемся прямо так.

Но я хорошо знала Мэтта, он умел ждать и умел заставлять меня ждать. Он умел доводить меня до исступления, вынуждая чуть ли не умолять его наконец взять меня. И сейчас он бы не сорвался. Он уже задумал приключение для нас, и оно пройдет именно так, как он его задумал.

А мне остается лишь принимать игру по его правилам.

И повторюсь: все, кто считает, что со мной что‑то не так, что с ним что‑то не так, и вообще со всем этим что‑то не так, пусть катятся к такой‑то матери, ясно?

Ладно, не буду отвлекаться, ведь я обещала рассказать о вечеринке. Хотя что особенно о ней рассказывать… Она была настолько пафосной и вызывающе роскошной, насколько вообще могла быть вечеринка Джун. Громкая музыка, светящиеся коктейли. Черт возьми, она наняла бармена, и теперь он ловко жонглировал бутылками! Сама виновница торжества встречала гостей в коротком розовом платье и с белокурыми волосами. Ну и, конечно, декольте. У нее было очень глубокое декольте. И в случае с Джун это важная деталь, ведь грудь у нее пятого размера.

Интересно, кто‑нибудь из парней когда‑нибудь вообще видел ее глаза? Думаю, что нет.

– Поздравляю, красотка, – Мэтт подошел к Джун и чмокнул ее в щеку.

А она не упустила возможности прижаться к нему всем телом. Боже, она так вдавила в него свои сиськи, что казалось, они лопнут!

Я прислушалась к себе, ревную ли я. Наверное, нет. Единственное, что раздражает – она оставила на Мэтте свои приторно‑сладкие духи. И когда мы будем трахаться сегодня в доме, снятом на деньги ее папаши, отзвук этого чужого, совершенно ненужного запаха будет отвлекать.

Я, Мэтт и ревность.

Наверное, об этом тоже нужно что‑то сказать. Просто чтобы вы поняли.

Да, я знаю, что у Мэтта до меня была куча девиц, это ни для кого не секрет. Но точно так же я знаю, что с тех пор, как появилась я, они разом исчезли из его жизни. Все. Еще до того, как Мэтт впервые поцеловал меня.

О, день, когда Мэтт впервые меня поцеловал! Это что‑то особенное.

Он ни о чем не спрашивал, не предлагал встречаться, не звал на свидания. Просто подошел ко мне на одной из таких вечеринок и впился губами в мои губы, при всех. И всем, включая меня, стало ясно: теперь я его девушка.

Сейчас я не могу вспомнить, чтобы у меня были какие‑то особые эмоции по этому поводу. Ну, то есть, конечно, были, ведь я к этому времени уже была в него влюблена. Ну, то есть, как сказать влюблена… Понимаете, я ведь его уже до этого видела. Ну вот и всё. Думаю, все, кто видел его хотя бы однажды, испытывают это странное чувство. Его хочется увидеть еще раз. С ним хочется быть, говорить.

Он такой, мой Мэтт, и не только я это чувствую.

И в тот момент, когда он поцеловал меня и объявил всем: «Это Моника. Моя Моника», всё вдруг стало просто и правильно. Теперь я – его Моника.

Я много раз вспоминала тот вечер и больше всего меня удивляло то, что со мной не происходило ничего такого, о чем пишут в любовных романах. Мое сердце не замирало от восторга, не пускалось вскачь, не ухало вниз. Все случившееся я приняла сразу как факт: вот невероятный парень, по которому все сходят с ума. И теперь он мой. И точка.

Я будто выиграла в лотерею, но не на минуту у меня не возникла мысль, что этот выигрыш могут отобрать. Мэтт и Моника. Моника и Мэтт. Так должно быть.

Так что, отвечая на вопрос, ревную ли я: нет, ни капельки. Это было бы просто глупо.

Но вернемся к той вечеринке, где все началось. Джун наконец отлипла от Мэтта, и мы прошли в огромную полутемную гостиную, где грохотала музыка.

– Мне нужно поздороваться кое с кем, – сказал Мэтт, чмокнул меня в макушку и исчез среди танцующей толпы.