Никому не скажем

И слезы почему‑то подступают к глазам. Вот с чего бы вдруг? Это же вроде как я сама ему отказала.

Больно, как же больно. Кажется, меня сейчас разорвет изнутри. Но странно, я даже не думаю о том, чтобы как‑то все исправить. Будто отыгрываю кем‑то написанный сценарий и никак не могу поменять свои реплики. Только с замиранием сердца жду, что же скажет Мэтт.

А он пропускает мои волосы сквозь пальцы и говорит:

– Ничего детка, все хорошо. Увидимся завтра.

И камень падает с моей души. Я все еще неспокойна, потому что не знаю, каким будет это завтра. Но пока мы вместе, у нас все хорошо. Я целую его в щеку. И на какое‑то мгновение мне становится тепло и легко, как будто все как раньше. Но потом Мэтт уходит, и становится понятно, что как раньше уже не будет. Будет по‑другому. Только вот как?

Когда занятия закончились, Саманта поймала меня у выхода.

– Милая, нам срочно надо поболтать. Вы вчера куда‑то исчезли, а там столько всего было.

Ее глаза сияют. Похоже, было что‑то хорошее.

И мы пошли в кафешку. «Мэрлин» – таким громким именем называлась кофейня неподалеку от нашего колледжа. Там готовили отменные десерты, да и кофе был неплох. Я хотела послушать хорошие новости, чтобы отвлечься от своих, непонятно каких.

– Я вчера танцевала с Ральфом. Два танца. И он почти не отходил от меня, а когда к нам приближался кто‑то из парней, приобнимал меня или клал руку на талию. Ну знаешь, вроде как обозначал территорию.

– Ну и? Что потом? – с интересом спросила я. В конце концов, Саманта должна получить своего Ральфа, это будет справедливо. Иначе он достанется кому‑то из наших стерв. А это вообще несправедливо.

– И ничего. Мы разошлись по домам, он ничего такого не сказал. Даже не знаю, это вообще что‑нибудь значит?

Она смотрела на меня своими глазищами так, будто всерьез ждала ответа.

– А мне почем знать? – я пожала плечами. – Но есть очень просто способ выяснить это.

– Какой? – взгляд Саманты сделался таким цепким, она будто всерьез ждала от меня какого‑то откровения.

– Спросить у него.

Саманта разочарованно выдохнула. Видимо, ожидала от меня чего‑то в духе дамских журналов: «присмотритесь к его позе», «загляните в его глаза, не расширены ли зрачки» и прочий бред. Я уже хотела подколоть ее, но не успела. Теперь Саманта будто бы меня не видела. Она смотрела куда‑то за мою спину на дверь.

– Тут Ральф, – шепнула она.

– Ну так зови его к нам за столик.

Как же. Моя подруга застыла, как будто вообще забыла, как говорить и двигаться. Что любовь с людьми делает.

Поэтому я обернулась, увидела в дверях Ральфа и помахала рукой. А затем кивнула на наш столик, мол, присоединяйся. И в следующее же мгновение пожалела об этом. Потому что следом за Ральфом следом вошел Стив, тот самый вчерашний красавчик, с которым мы смеялись, пока не появился Мэтт.

И это было неправильно – то, что мы сейчас окажемся за столиком вчетвером, как будто это двойное свидание. И все происходит именно в тот момент, когда Мэтта нет рядом и когда у нас впервые за это время ничего не понятно.

Ерунда какая‑то. Но не скажешь же: «Ральф, о вы вдвоем? Тогда валите за какой‑нибудь другой столик, не хочу сидеть рядом с твоим другом». Да и Саманта разрумянилась, потупила глазки и похоже, умирает от счастья, от перспективы выпить кофе и слопать чизкейк в обществе своего ненаглядного Ральфа. Так что я заткнулась.

И снова это дурацкое чувство, как будто все в моей жизни происходит само собой. А я лишь наблюдаю за этим со стороны.

Парни подошли и уселись за наш столик. Стив улыбался. Сейчас, при свете, он казался еще симпатичнее, чем вчера на вечеринке. Похоже, блондинам очень идут солнечные лучи.

– Надо же, как нам повезло оказаться за одним столиком с самыми крутыми девчонками колледжа.

Что ж, слышать это было приятно, пусть даже он и польстил. Я увидела, как зарделась Саманта. Но я‑то уж точно не собиралась вестись на его комплименты, поэтому ничего не ответила и обратилась исключительно к Ральфу, словно Стива тут и не было:

– Как тебе вчерашняя вечеринка?

– Не поверишь, отлично. Я очень хорошо провел время. Мероприятие оказалось куда приятнее, чем ожидалось.

Он одарил Саманту таким долгим взглядом, что мне стало понятно: этот парень собирается морочить ей голову еще долго. И еще почему‑то я раздражалась. Хотелось сказать: «Было настолько приятно, что не проводил девушку домой?»

Ну уж нет, я выведу негодяя на чистую воду.

– И что же было такого приятного? Музыка, свет, напитки? – я предложила варианты на выбор.

– Скорее общество, – и снова долгий взгляд в сторону Саманты.

Бедняжка стала пунцовой. Ну уж нет, одними взглядами ты не отделаешься.

– Насколько помню, ты не отходил от Саманты, – ехидно улыбнулась я. – Что ты на это скажешь, наш скрытный друг?

– Да, – легко признался Ральф. – И могу тебе сказать, я бы с удовольствием от нее вообще никогда бы не отходил.

Вау, мы сделали это! Выбили из него признание. Ну теперь уж точно моей подруге не придется теряться в догадках. Обязательно записала бы это в свой список добрых дел, если бы у меня был такой список.

Только вот над столом повисла тишина. Саманта смущалась, Ральф тоже. Похоже, он только теперь понял, что сказал лишнее.

Ну что ж, приятель, такова жизнь.

А Стив вдруг спросил:

– А как тебе понравилась вчерашняя вечеринка, Моника?

И этот вопрос был таким неожиданным. Ну, то есть он прозвучал так странно тихо и значительно, что я вдруг вспомнила все: и темную комнату, и четыре руки на моем теле, и всего остального тоже вдвое больше, чем нужно. И как будто бы вдвое больше удовольствия. Странного, порочного, неправильного, но такого невероятного.

И все вот это вдруг нахлынуло на меня в один момент, как удар под дых. Сбило мне дыхание. Клянусь, я чуть не испытала свой вчерашний оргазм заново, так отчетливо его вспомнила.

– Было… неплохо, – выдавила я из себя, когда пауза грозила слишком затянуться.

И догадка, которая сжала мое горло, не позволяя дышать.

А вдруг это был он?

Стив.

Вдруг это не случайный вопрос, а он действительно знал, о чем спрашивает?

И снова мое дурацкое воображение представило Стива там. Незнакомого, чужого Стива. Голова пошла кругом. Нет, я знала, что с нами был еще один мужчина. Но пока он оставался безликой тенью, было проще. И можно был принимать, что Мэтт сказал правду: главное, что это были мы, я и он. Но если этот третий обретает лицо и имя, все становится по‑другому.

– А что ты скажешь? – вернула я вопрос Стиву.

– О, это была лучшая вечеринка в моей жизни. Вы, ребята, тут умеете веселиться.