Новенький

– Знаешь, пока ты собирал фантики от жвачек «Турбо», я взахлёб пересматривал фильм «В зоне особого внимания». Это сейчас молодежь сходит с ума по всяким человекам‑паукам, а тогда герои были настоящие, простые люди. Мы восхищались смекалкой разведчиков, смелостью десантников и понимали, что они такие же, как мы. А эти, нынешние, сидят за компом в надежде, что их когда‑нибудь ударит молния или укусит паук, и они сразу овладеют суперсилой. Нам говорили: хочешь быть здоров – бегай. Гиря была в каждом дворе! Теперь и их сдали на металлолом. Такую страну разграбили, – я с досадой смотрел на очередную заброшенную деревню, которую мы проезжали. – Все понятия подменили. Сначала выбили наше поколение, радостно крича из телевизора «Поколение Пепси!» Скармливали нам всякую дичь вместе со жвачками и джинсами, а сейчас, пока старшие пытаются выбраться из ямы, младшие предоставлены сами себе. А тут как раз и интернет подвезли, хочешь – в игрушки рубись сутками, хочешь – комедии пошлые смотри. Всё что хочешь делай, только не думай.

– Да не заводись ты так, я же шуткую. Рад за тебя, ну. У тебя всё‑таки получилось. Не понимаю, конечно, но рад, что добился. А помнишь, в классе ты был самый слабый и стоял в конце строя? Даже от армии хотели освободить по здоровью. А сейчас? Спецназ! Поверить сложно, – улыбнулся Вадим.

– Просто я научился не бояться идти к мечте.

– Ты, главное, береги себя там.

– Спасибо, друг.

На горизонте показался родной поселок. Футбольное поле на въезде вновь заняли мальчишки, увлеченно гоняющие мяч. Я вдруг понял, что скоро уеду. Поселок – идеальное место для проживания. Инфраструктура уже достаточная для полноценного развития человека как личности, и в то же время люди ещё не успели обособиться как в больших городах. Продолжают здороваться со встречными и запросто могут нагрянуть в гости без приглашения. Конечно, сомнительно считать крайний аргумент плюсом, но это однозначно делает людей ближе.

Мне будет трудно без маленького и уютного мира, где все друг друга знают. Есть что‑то родное в поляне, где я ещё мальчишкой сбивал ногой одуванчики и выравнивал кочки лопатой. А гравийная дорога к дому, как всегда, успокаивающе шуршала под колесами.

– Высади меня здесь, хочу прогуляться.

Машина остановилась у края футбольной поляны.

– Ты неисправим. Давай, до завтра, – посигналив на прощанье, Вадим, как обычно, тронулся с пробуксовкой, оставив пыльное облако.

Бросив сумку рядом с обломком кирпича, имитирующим штангу, я выхватил мяч у пробегающего мимо мальчишки и полетел вперёд забивать гол, попутно показывая финты и оставляя не у дел всех на пути. Мои мысли, мои мечты – они гнали вперёд, и я должен выпустить пар перед тем, как зайти домой. Но не тут‑то было! Наших мальчишек голыми руками не возьмешь. Некоторым ещё нет и двенадцати, но друг друга в обиду не дадут.

Почуяв, что так просто мяч уже не отнять, они очень быстро скооперировались, перестроились и завалили меня гурьбой, устроив кучу‑малу, в которую каждый пытался навалиться всем своим весом. Смеялись все, кроме, естественно, самых нижних. Те кряхтели и ругались, угрожая товарищам. Ведь изначально по их коварному плану все они были на одной стороне, но, как обычно, план А внезапно перешел в план Б.

Вдыхая воздух родной улицы, домой я шёл не спеша, разговаривая с местным котом, который повадился меня проводить. Будучи котенком он был аристократичного белоснежного цвета с рыжеватой мордой. Но из‑за привычки постоянно лезть в драку его короткая грубоватая шерсть стала насыщенного серого цвета, как напоминание о сотне боев, проведённых в пыли. Это борзый кот с вальяжной походкой, которого все в округе называли Беляшом.

Мы шли по пустой улице, и я поделился новостью, что скоро уезжаю. Даже дословно пересказал весь диалог в просторном и в то же время давящем значимостью кабинете, с хмурым полковником, способным сканировать взглядом насквозь.

Беляш, смотря по сторонам, шел рядом и время от времени что‑то мяукал, давая знать, что слушает. Я понимал, что вести разговоры с котом глупо, но он единственный, с кем можно поделиться такой информацией. А поделиться хотелось.

Когда мы подошли к дому, в вольере заметался Рекс. Обычно овчар бегал вдоль забора, и, учуяв меня, начинал томно поскуливать. Но сегодня он носился по вольеру, сокрушая всё на своем пути.

– Рекс, хороший мой, красавчик мой, – начал я дежурное приветствие, но привычной реакции не последовало.

За забором продолжали поднимать пыль. Такое бывает, когда один доминирующий самец встречает другого, вторгшегося на его территорию. Рекс учуял наглого и дерзкого Беляша, который порой смело и чинно щеголял перед нашим забором, зная, что Рексу его не достать.

Иногда Беляш, словно испытывая терпение пса, ложился напротив него и с беззаботной мордой часами нализывал шерсть, в то время как мы и все соседи сходили с ума от бешеного лая Рекса, переходящего в обессиленный хрип.

С этой рыжей мордой у пса давние счёты. Он не какой‑то дворовый пёс, которого может унизить напыщенный кот, нет, он чистокровный немец. Сейчас в его движениях проглядывалась не только злость, но и ревность. Ведь этот противный мохнатый комок грязи идёт рядом с его хозяином! Идёт так, словно это и его хозяин тоже. Рекс с нетерпением ждал у калитки знакомый щелчок затвора в надежде проскочить. Но его маневр давно изучен и не представлял угрозы для кота.

Я остановился попрощаться со своим собеседником, но тот пошёл дальше, будто во мне и не нуждался вовсе. Беляш даже не сбавил ход, когда я окликнул его, а просто повернул ухо. Одно ухо. Левое. Как они это делают?

– Да пошёл ты сам! – с улыбкой в сердцах сказал я.

– Мяу, – донеслось от пафосного создания, не соизволившего обернуться.

– Вот выпущу Рекса, и посмотрим, как ты замяукаешь.

Но Беляш уже завернул за угол соседского дома, давая понять, что разговор окончен. Животное, одним словом.

– Рексик, Рексик мой золотой, мой мальчик, иди сюда, – пытался я усмирить пса, чтобы он не бросился вдогонку.

Закрыв калитку, я зашёл в дом. Не знаю, что я услышал первым: звук скворчащего масла или запах жаренной картошки, такой золотистой, с корочкой. Разыгравшийся после дальней дороги аппетит сразу дал о себе знать.

Милая хозяйничала у плиты, а Кудряшка сидела рядом за кухонным столом и училась нарезать зеленый лук колечками. На кухне царила гармония. Мои сладкие девчонки при деле. Однако кроме запаха вкуснейшего ужина, приготовленного хозяйкой и маленькой принцессой в воздухе витало напряжение.

–Пап, пйивет, а я лук найизаю, – воодушевленно похвасталась дочка, ведь не каждый день ей доверяют такое опасное и ответственное задание.

Она – вылитая мама. Черные локоны всегда небрежно, но по‑киношному спадали на открытый лоб. В карих глазах‑пуговках жил детский озорной огонёк. Длинные реснички, заставляющие умиленно смотреть в глаза не отрываясь, и черные, словно нарисованные бровки. Аккуратный носик и сногсшибательная улыбка. Именно такой улыбкой и сразила меня Милая в день нашей встречи. Они даже характером похожи: нежные, заботливые, очаровательные и такие хитрые. Когда им что‑нибудь надо, пускают в ход всё обаяние. И ведь невозможно отказать. Я пытался. Тщетно.

– Ты моя сладкая, такая уже взрослая, скоро сама будешь нам с мамой завтраки готовить.

– Аха, – произносит Ралина, не отвлекаясь на мой поцелуй в щечку.

Прям что ты, что ты, деловуша, блин.