Новенький
И вот сейчас, в череде событий, никто не заметил, что Батон всё это время благополучно спал. Мы уже раз пять мысленно простились с жизнью, мусульмане приняли христианство, христиане успели сделать себе обрезание, а он в царстве Морфея прохлаждался! Счастливый человек, что скажешь. И помрёт ведь с закрытыми глазами, не успев испугаться.
– Чё вы ржёте? Рядом стрельба идёт, а вы ржёте, – обиделся Батон.
Но все продолжали смеяться, не в силах связно произнести два слова. Возможно, перенесенная нервозность нашла наконец‑то выплеск эмоций через смех, потому что смеялись до коликов, искренне. Спасибо тебе, Батон, ты даже не понимаешь, как разрядил обстановку. Все были уверены, что на этот раз сержанты не поведут его в сушилку учить уму‑разуму. Простят. Ей‑богу, простят.
– По машинам! Надо убираться отсюда, – как можно серьёзнее произнес командир, смахнув слезу. Посмотрев на Юру, он вновь засмеялся и, добавил: – Глаза и уши армии, блин.
Вереницу моих воспоминаний о неприятном и в то же время позитивном случае прервал шум приближающихся коробок. Моторы надрывно ревели, броня летела на всех парах. Звук шёл со стороны недавней перестрелки, где об инциденте напоминали клубы черного дыма. По мере приближения скорость уменьшалась для того, чтобы издалека определить наш настрой. У боевиков в этих краях бронетехника не водилась. Но с другой стороны, всегда лучше перестраховаться. Мало ли.
Подняв ладонь в качестве приветствия, они медленно, стараясь не пылить, проезжали на БТРе[1] мимо нашей колонны.
Другие вояки, бывало, пролетят, и ты ещё минут пятнадцать задыхаешься в облаке пыли. А эти, эти всё понимают, словно чувствуют всё. Пыль плотным слоем лежала на обветренных лицах, на пересохших губах виднелась насыпь песка, и среди шума ревущих моторов я, казалось, слышал скрежет крупинок на зубах вояк, когда те улыбались. Несмотря на усталость, что читалась в глазах, они улыбались. Улыбались не потому, что им было хорошо, нет. Они смотрели на нас с сочувствием, осознавая, что каждый присутствует на войне не по своей воле. Глядели на нас, вчерашних школьников, и не понимали, как таких молодых парней занесло в безжалостную мясорубку.
Вопреки усталости, вопреки страшному обезвоживанию организма, вопреки всему они улыбались только ради того, чтобы приободрить нас, не стреляных юнцов.
Сколько бы ужасных историй мы ни рассказывали друг другу об этой группе спецназа, какими бы демонами их себе ни представляли, на вид они оказались обычными, добродушными парнями. Глаза горят, улыбки на лицах, ну прям одуванчики. Ни за что бы не подумал, что они могут быть угрозой. Вот проколешь ты колесо на трассе, пока будешь репу чесать да кумекать, с чего бы начать, вот такой вот рубаха‑парень остановится, из машины выбежит, одной рукой твою тачку поднимет, другой колесо поменяет, хлопнет тебя по плечу и с криком «Бывай» умчится в точку по своим делам. А ты, открыв рот, стоишь и думаешь, где здесь ближайшая больница, чтобы уточнить: у тебя открытый перелом плеча или закрытый?
Вот такими они мне показались в первую встречу. Экипировка, уверенность в движениях и особый взгляд выделял спецназовцев из общей массы. Складывалось впечатление, что они беглым взглядом просканировали сразу всё и всех. Не задавая вопросов, не вступая в диалог, они уже знали, кто мы, куда движемся и на что способны. В их глазах застыло спокойствие и они не пытались кем‑то казаться, нет, они знали свои силы и какой уровень задач им доверяют, но при этом смотрели на нас, зеленых солдатиков, как на равных. И у меня, как и у многих товарищей, где‑то глубоко внутри зародилась гордость. На миг мы стали одним целым с этими, уже не раз доказавшими свою отвагу, мужчинами. Они приняли нас за своих. Нас, сопливых молокососов, которые в мишень‑то не всегда попасть могут! Мы вдруг оказались с ними на одной ступени. И каждый, непроизвольно выпячивая грудь, всем видом кричал: «Спасибо. Мы не подведём».
Глава 3. Три скрипа
[1] БТР – бронетранспортер
