Обман

Ее сердце лихорадочно заколотилось при мысли, что может быть это судьба Сергея. А вдруг он к ней еще вернется? Для нее всегда были характерны резкие перепады настроения. Вот и сейчас, из доброго расположения духа она перепрыгнула сразу в тоскливое отчаяние. Может и взаправду ей нужно обратиться к психотерапевту какому‑нибудь? Но тут она опять вспомнила о сегодняшнем знакомстве и, уже засыпая, успокоилась, абсолютно уверенная, что оно принесет ей удачу…

 

Часть 4.

 

 

Октябрьское утро не предвещало хорошей погоды. Небо затянуто темными тучами, и в воздухе уже висела мелкая изморось. Может, кто и не любил сырую осень, но Марина не обращала на нее никакого внимания. Для нее дождливые дни приносили беспокойства не более, чем шуршание опадающей листвы. День она начинала с небольшой прогулки. Огибала садик, обходила два дома, расположенных по соседству с ней и по узенькой тропинке, проходящей между двумя рядами гаражей, возвращалась домой. Сегодняшний день, не смотря на сырую погоду, девушка начала с того же. Такого рода рейд занимал у нее минут сорок, что способствовало появлению легкого румянца на щеках и улучшало самочувствие. Еще проходя в самом начале вереницы гаражей, она заметила у огромной лужи метрах в тридцати от нее копошащееся тело. Очевидно, это местный бомж выбирался с ночной попойки, но его остановила вода. Он ползал по краю водоема, не в силах сообразить, откуда тот взялся и как можно попасть на другой берег. Ползти и то давалось бедолаге с трудом. В старой грязной одежде, которую и одеждой назвать было тяжело, он напоминал Марине грязную кучу на помойке. Чем ближе девушка подходила к пьянице, тем больше отвращения к нему она испытывала. Тошнотворный запах, который исходил от копошащегося существа, который только отдаленно напоминал человека, наполнил собой все близлежащее пространство. Марине стало дурно. Она остановилась неподалеку от мычащего бомжа, набрала полную грудь воздуха, и, задержав дыхание, решила быстро пройти мимо него. Но когда она пробиралась мимо валяющегося недоразумения, тот вдруг приобрел неожиданную резвость и вцепился в ноги девушки. Марина от неожиданности вскрикнула и попыталась высвободить из грязных рук свои ноги. Но пьянчуга так крепко за них держался, что освободиться для нее казалось мечтой несбыточной. Девушка, едва преодолевая отвращение к бомжу, попыталась своими холеными ручками оторвать от себя заскорузлые лапы. Только ей это удалось, как он тут же вцепился в правую ногу уже обеими ручищами, подняв свое пропитое лицо излил волну проклятий. При виде того, что должно было быть человеческим лицом, Марина пришла в ужас.

Все в шрамах, заросшее, такое же черное, как и руки, оно больше напоминало осеннюю земляную жижу. Настолько оно было выпачкано и изуродовано. Из черных глазниц глядели два горящих в белой горячке угля. Девушка вся задрожала. Она не знала что предпринять. А тем временем бродяга уже пытался подняться, все так же держась за женскую ногу. И тут Марина вдруг поняла, что больше она не вынесет этого смрада. Как же такая мерзость живет‑то на бедной земле? Она, собравшись с духом, со всех сил ударила существо сумочкой в висок. Хватка ослабела и постепенно пьяница сполз обратно в лужу. В женском сердце не было ни капли жалости и сочувствия. Напротив, одно отвращение, вызывающее тошноту. Глядя на то, как бомж булькает ртом в луже, Марина не удержалась, чтобы не поставить на его шею свою хорошенькую ножку, обутую в дорогой сапожек. Немного нажав ею, подержала пару минут, пока бульканье не прекратилось совсем, и бомж не затих полностью. Только тогда девушка убрала ногу, спокойно перешагнула загораживающее тропинку тело и пошла дальше. Она совсем не задумывалась над тем, что ее мог кто‑то увидеть. Спиной чувствовала, что позади, никого, кроме мертвого хлама не было. Да и кто может на нее что‑то подобное подумать. Но этот факт ее не больно беспокоил. Она не считала себя виноватой в его смерти. Да и разве можно назвать то событие, что только что произошло смертью? И жизнью назвать было нельзя существование этого бродяги. Так что, можно считать эту смерть желанным избавлением. Марина ничего кроме брезгливости не испытывала. Она оставалась совершенно спокойной. Даже наступило долгожданное облегчение.

В голове крутился какой‑то модный мотив, девушка никак не могла вспомнить какой именно. Остановившись на миг, перебрав в голове возможные варианты, наконец, вспомнив, довольная собой, пошла напевая. Едва переступила порог дома, как зазвонил ее сотовый. Взглянув на высветившийся номер, улыбнулась.

– Я слушаю.

– Как, Мариночка, у вас дела? Хочу пожелать вам доброго утра.

Марина чуть помедлила с ответом, вспомнив сегодняшнее происшествие, но, прогнав от себя тень отвращения, сказала:

– Прекрасно. Так, немного ветрено на улице… – усевшись поудобнее в кресле, продолжила – обычная осенняя погода.

В трубке помолчали. Мужчина кашлянул, еще подождал, и лишь затем возобновил разговор:

– У вас все в порядке? – собеседник явно ожидал услышать что‑то, выходящее за рамки обыденности, но Марине и не приходило в голову, что могло его так обеспокоить.

– Конечно. Все как всегда. Дождь на улице, стены моего дома и я. Сижу в кресле, разговариваю с вами… У меня все отлично!

– Ну и хорошо, что все хорошо, – констатировал Евгений. – Значит, я пока вам не нужен… Да, хочу вам напомнить, Марина, контракт с сегодняшнего дня вступил в полную силу.

Девушка зевнула:

– Да‑да, что там вы говорили вчера? До смерти не разорвать его? А что, если я передумаю?

В трубке послышался приятный смех:

– Да, уж, не получиться! Вы его скрепили кровью. Я бы рад, но его уже ничем не разорвать. Договор в полной силе. Ну, пока, Марина! Надеюсь, что очень скоро я вам опять понадоблюсь.

Гудки в трубке прозвучали отрезвляюще. Марина вскочила в каком‑то непонятном ей возбуждении.

– Какая кровь?.. – и остановившись посреди комнаты как вкопанная, изумленная прошептала, – что?!

Она никак не могла поверить в то, что происшествие сегодняшнего утра, уже известно загадочному "помощнику". Ведь любая насильственная смерть – это, по каким‑то там соображениям, пролитие крови. А если то, что говорил Евгений про скрепление контракта кровью, абсолютная правда, то, похоже, что она была втянута в какую‑то мистификацию. А это не очень‑то ей нравилось. Марина не любила от кого‑либо зависеть даже в мелочах, хотя очень часто поступала совсем вопреки своим принципам. И, как правило, попадала в не совсем приятные истории.