Океан надежд. Книга вторая
В этом суть журналистики. Настоящий журналист – это геолог, который по малозаметным знакам определяет породу, её ценность. Но чтобы достичь скрытых драгоценностей, геолог буравит землю, а мы, журналюги, – души и память людскую вопросами. Конечно, приходится переворотить сотни тонн пустой породы, всего наносного, сиюминутного, десятки поясов защиты, пока доберёшься до самого сокровенного, до сути. Вот он перед тобой, алмаз, который ещё надо обработать, чтобы он засиял сотнями граней! Любой человек ведь многогранен подобно алмазу – он хочет одномоментно и жрать, и мечтать, и достичь какой‑то высокой цели, и трахаться, в движении мечтает о покое, а в отдыхе – о наполненных энергией мышцах. Журналист своими расспросами, как опытный ювелир, доводит алмаз до состояния бриллианта – наконец‑то, вот он перед тобой, чистый, сияющий, блестящий. И как обидно бывает, когда в этот долгожданный момент достижения цели он вдруг сверкнёт какой‑то неожиданной гранью, и ты понимаешь, что всё это было лишь ещё одним внешним слоем, а до сути ещё пахать и пахать!
– Софья? Мне сообщили, что вы ищете меня, – постучали сзади по плечу. Мужчина лет тридцати на вид, с серьёзным выражением лица, но в глазах даже через защитный экран скафандра светилась искорка интереса, а на губах угадывалась улыбка.
– А‑а, Майкл! Это правда, искала. Хотелось поболтать с вами, когда у вас найдётся свободная минутка.
– Вы как раз вовремя. Пока роботы подготавливают тоннель для спуска подводного модуля, у меня есть минут десять. Чем могу помочь, Софья?
– Мне привычней, когда называют Ляля. Софья звучит очень строго. По секрету скажу, так меня звали родители, когда я заслуживала порицания. Договорились?
– Хорошо, Ляля так Ляля. Чем я могу быть вам полезен?
– Майкл, давно мечтала познакомиться с вами, но всё как‑то не получалось. Говорят, именно вам мы обязаны возможностью побывать на этом спутнике Юпитера.
– О, нет! Совсем не так! Я всего лишь предложил вариант воспользоваться моментом, так сказать. Вся заслуга целиком принадлежит доктору Валери.
– Ну да, конечно! Доктор Валери! Он теперь такая важная шишка, что до него не добраться. Всё колдует над своими наноботами. По моим данным, доктор работает уже над их восьмым поколением!
– Вполне возможно. Он настоящий гений, я безмерно уважаю и люблю его.
– Как и все мы, Майкл, как и все мы. Не будь его, стареть бы нам, как в прежние времена.
– Для меня это нечто большее. Я ведь был инвалидом и только благодаря доктору стал на ноги.
– Неужели? По вам не скажешь. Вы ведь были очень близки с доктором?
– Почему были? Я и сейчас дружу с ним и помогаю, чем могу. Если бы не наш капитан, я бы по‑прежнему сидел рядом с Валери в лабораториях.
– О, так вы старые знакомые! Он, насколько я знаю, намного моложе вас, как вам удалось подружиться?
– Дэнис был в числе первой сотни возрождённых к активной жизни людей с неизлечимыми болезнями. И один из первых добровольцев проекта «Голубая Перспектива».
– Слышала о ней, но не знаю подробностей. Что это за проект?
– Ляля, что вы знаете о так называемых призраках?
– Мы, кажется, именно за ними приехали на Европу, – осторожно заметила я.
– Да, это одна из целей нашего путешествия, но далеко не единственная. Но знаете ли вы, что призраки из себя представляют?
– Слышала много досужих домыслов и слухов, но, честно говоря, точно не знаю.
– Это точные копии людей.
– Копии?
– Да. Точные копии людей, погибших в авариях, в самоубийствах, в несчастных случаях. Предугадывая ваш следующий вопрос, отвечаю: копии эти были созданы их собственными наноботами. Вы ведь знаете, что такое наноботы?
– Так, в общих чертах…
– Понятно. Ну а как устроена клетка человека, хотя бы знаете?
– Ну, клетка… это такая штука…
– М‑да… Ляля, я был о вас лучшего мнения. А вы – типичный журналист.
– Что это ещё значит? Я ведь могу и обидеться!
– Да обижайтесь, ради бога! Мне‑то что с того? Простите, мне пора заняться делом, – бросил на ходу Майкл и сделал большой прыжок в сторону. От неожиданности даже не поняла, чего мне хочется больше: обидеться и никогда с этим негодяем не разговаривать или догнать и разорвать его на мелкие куски! Последнее желание оказалось сильнее, в три прыжка я догнала инженера.
– Послушайте, Майкл! Как вы со мной разговариваете?! Вы ведь молокосос по сравнению со мной, я всё‑таки женщина и старше вас лет на двадцать!
– Никогда бы не подумал. Вы выглядите гораздо моложе. Всё благодаря наноботам, о которых вы ни черта не знаете, как и о клетках вашего же организма!
– Дались вам эти клетки! И что значит «типичный журналист», позвольте узнать?
– Софья, я знаю вас ещё с Земли. Читал ваши блоги, и они мне казались занимательными. Вы хорошо владеете словом, надо признать. Даже обрадовался, когда увидел вас на борту, думал, вот интересный человек, будет с кем поболтать. Поэтому сразу и согласился поговорить с вами. Как к женщине у меня к вам претензий нет – наоборот, вы мне даже симпатичны, выглядите озорной, наивной девчонкой. Я не сексист, поверьте мне, хотя иногда так хочется им быть. А вот типичных журналистов на дух не переношу! Что я под этим подразумеваю? Людей малообразованных, но с большим апломбом, считающих позволительным для себя лезть к другим людям в душу с глупыми вопросами! А потом читаешь несусветную чушь в статьях, которую многие принимают за истину, конечно, ведь это написано было известным журналистом, он всё проверил, уточнил! А этот писака даже не соблаговолил проверить достоверность излагаемых материалов! – сердито бросил Майкл на ходу, и я поняла, что ему, видно, крепко досталось от нашего брата. Даже стало жаль человека.
– Майкл, послушайте. Простите меня, виновата. Я не подготовилась к нашему разговору, каюсь. Честно говоря, не предполагала, что он примет такой оборот, но это не снимает с меня ответственности. Давайте начнём сначала. Вы назвали меня наивной девчонкой. Вот и представьте себе, что перед вами наивная девчонка, желающая всё знать!
Кажется, я достигла желаемого. Он остановился, тяжко вздохнул и посмотрел на меня:
