Операция «Aurora Borealis» (шпионский детектив)
В тот же вечер, в назначенное время «Григорий» был на явочной квартире. Его встретили четыре человека, его будущих, а теперь можно сказать, нынешних соратников по борьбе. Знакомство состоялось. Отныне он вошёл в «пятёрку» одной из ячеек боевого крыла ПСР. Он был приставлен к подпольной лаборатории по изготовлению бомб. С этого дня жизнь его изменилась. После лекций в университете он бежал в лабораторию, где вдвоём с «товарищем Сергеем» они занимались тем, что им поручила партия, то есть, «химичили» с различными смесями, изготавливая «адские штуки». Работа была тяжёлая, кропотливая, крайне опасная и занимала очень много времени. Порой у него не хватало сил, чтобы поздно ночью возвращаться домой, а с утра не выспавшись, бежать на занятия. Частенько он оставался ночевать прямо в лаборатории. С каждым днём делить время между университетом и лабораторией становилось всё труднее и, как следствие, он стал пропускать занятия и лекции. И чем дальше, тем больше. Плодов своих трудов они с «товарищем Сергеем» не видели. Лишь время от времени в лаборатории появлялся человек из их «боевой пятёрки», забирал готовые бомбы и «растворялся» в ночи. О результатах они узнавали лишь из газет, печатавших срочные новости и ужасные фотографии разрушений, причинённых террористическими актами эсеров. Конспирация у боевиков была строжайшая. Каждый занимался только тем, что ему было поручено. Категорически нельзя было интересоваться, где, когда и против кого будет направлен следующий теракт.
Но, однажды, совершенно случайно, он всё‑таки стал невольным свидетелем одного из них. Спеша после лекций по Невскому проспекту, он свернул на набережную реки Фонтанки, миновал Аничков дворец, где обитала вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, и уже было повернул налево в Графский переулок, как позади него раздался страшный взрыв. Взрывной волной Алексея швырнуло на землю, и он «пропахал животом» по мостовой метра три, такой силы был взрыв. Не сразу придя в себя после взрыва, контуженный, он, сидя прямо на мостовой обхватил ладонями голову и качался из стороны в сторону, напоминая «китайского болванчика». Рядом, путаясь в многочисленных юбках, горланила и причитала какая‑то деревенская баба. Чуть поодаль валялся оглушённый городовой. Из‑за угла опускалась поднятая взрывом пыль. С трудом поднявшись на ноги, он помог бабе встать. После чего направился к полицейскому, чтобы оказать тому помощь. Но городовому уже помогали сердобольные прохожие. Качаясь, ещё полностью не очухавшись, на нетвёрдых ногах Алексей завернул за угол, чтобы увидеть результаты взрыва.
Зрелище, открывшееся ему было просто ужасающим. Развороченная взрывом карета царского сановника, прибывшего к Марии Фёдоровне с визитом, валялась на боку. Точнее, то, что осталось от кареты. В смертельной агонии бились лошади с распоротыми животами и вываленными внутренностями. Кровь! Повсюду была кровь! Весь декабрьский снег был красным от крови. Брызги её были на стенах и ступенях дворца. И трупы, … много трупов совершенно посторонних людей, случайных прохожих, волей судьбы, оказавшихся поблизости от эпицентра. В пяти метрах от него лежало растерзанное тело семилетней девочки с оторванными ногами. Женщина, видимо мать этой девчушки, была припечатана взрывной волной к стене. Её широко раскрытые мёртвые глаза, застыли в последнем смертельном ужасе. И стоны, …мучительные стоны со всех сторон. К месту происшествия на помощь уже бежали городовые и совершенно посторонние люди. Дворцовая прислуга суетилась на крыльце. Алексея корёжило в рвотных позывах, он схватился за живот, отвернулся от мёртвых тел и его буквально вывернуло наизнанку. Отныне это зрелище запечатлелось в его сознании навеки. Такого не забудешь никогда!
Не помня себя, Алексей плелся назад, на Невский проспект. Его шатало из стороны в сторону, ноги почти не слушались, а в голове всё ещё шумело и лёгкая тошнота приступами, подступала временами к самому горлу. Он явно был контужен.
В тот день он домой не вернулся, решив переночевать в лаборатории. По дороге он купил в лавке литровую бутылку водки, хлеба, круг колбасы и солёных огурцов. Он решил самым натуральным образом напиться, чтобы стереть из памяти увиденный ужас, который до сих пор стоял у него перед глазами. Нельзя сказать, что до этого он не пробовал спиртного. Студенческие посиделки всегда сопровождались распитием вина. Но сегодня он впервые пил в одиночку. Пил яростно, ожесточённо, как в последний раз. Но чем больше он хмелел, тем ярче и отчётливей перед глазами вставала картина последствий взрыва. Та разорванная, безногая малютка и её мать, сидевшая на земле, вдавленная взрывной волной в стену дома с бесстыдно раздвинутыми ногами, смотревшая широко раскрытыми мёртвыми глазами в сторону дочери. Алексей пил и мотал головой из стороны в сторону.
– Господи! Разве стоят тех целей освобождения народа от тирании, такие методы? …Эти люди, чем‑они‑то виноваты? Господи, если ты существуешь, прости меня грешного, – размазывая по лицу слёзы, стонал Арцыбашев. Дальше внезапно наступила темнота.
Очнулся он только утром следующего дня от того, что кто‑то тряс его и бил по лицу руками. Еле‑еле открыв глаза, Алексей не сразу узнал человека. Только несколько мгновений спустя он понял, что это был «товарищ Сергей», пытавшийся привести его в чувство.
–ну что? Очнулся? Экая ты свинья, «товарищ Григорий», …что ты нажрался, как скотина? Что случилось?
