Осколки фамилии

Все то время, пока Жуан‑Рамон делился своими открытиями и успехами, Харви не покидала мысль, что случайных встреч не бывает и что помочь он хочет прежде всего себе. Работая над своим исследованием, он не дает себе забыть, что не его одного предали и что у всех таких ребят, как он сам, есть шанс на счастье. Но в том, как он об этом говорил, улавливалась сильно сдерживаемая истерика, будто в действительности ему бы хотелось свернуться калачиком и просто оплакивать свое личное горе. Видя, что тема для него непростая, Харви не смогла спросить его, разведены ли его собственные родители и как он сам с этим справился. Хотя задавать вопрос такой и не требовалось, все было и так понятно. Харви решила просто дать ему возможность высказать все то, что он хотел, надеясь, что от этого ему станет чуть легче.

Теперь Харви вспомнила Жуан‑Рамона, с которым уже несколько лет не переписывалась, и увидела в той встрече знак. Не то чтобы Харви верила в какие‑то знаки, но его состояние тогда очень тронуло сердце Харви. Взрослый, статный, по‑своему успешный и состоявшийся мужчина казался одержимым внутренней оторванностью от всего мира, ему хотелось помогать, хотелось быть частью чего‑то, но к чему бы он ни приближался, он не чувствовал того самого срастания, принадлежности. Максимум – он просто мог быть близко с чем‑то, но этого человеку мало. И сейчас Харви охватили те же чувства.

Ей было искренне стыдно, что ее родители развелись. Семья не состоялась, несмотря на то, что прошло столько лет борьбы, череды бессмысленных сражений. Война была проиграна, и в конечном счете Харви осталась на выжженной земле. Сейчас девушке как никогда нужна была поддержка, чтобы кто‑то из ее детства пришел и убедил, что все происходящее – не ее вина, что она все равно любима и принадлежит к семье, что родителями ее семья никогда не ограничивалась и никогда ограничиваться не будет. Но ощущение одиночества усугублялось довольно непорядочным поведением родителей, которые в процессе развода думали исключительно о себе, привычно срывая на Харви все свои эмоции. А также тем, что никто из ее семьи не мог поддержать ее, потому что разваливалась не только малая семья, но и большая.

Спустя несколько дней после того, как дедушка Харви услышал новости о разводе, он ушел из жизни. Дедушка был удивительным человеком, не раз заставал он врасплох своими неординарными решениями и поступками. Но тут он превзошел даже самого себя, решив уйти в тот момент, когда был так всем нужен. Харви тогда не осознала, что произошло. Поэтому даже сегодня, спустя много лет, Харви так и не смогла понять, что дедушки нет. Он умер в тот момент, когда психика Харви не перенесла бы еще одной потери, поэтому подсознание просто проигнорировало этот факт. Харви даже и не ощутила боли от потери, просто очень скучала и все ждала, когда же дедушка приедет опять. Харви не могла заставить себя регулярно посещать его могилу, потому что боялась, что однажды осознание потери накроет ее и лишит рассудка. Если кто‑то начинал говорить о смерти дедушки, Харви раздражалась, потому что считала эти разговоры пустыми, ведь в действительности он жив, с ним все в порядке, просто не может быть, что его более нет. Даже в разговорах с друзьями Харви всегда говорила о дедушке в настоящем времени, будто она могла в любой момент набрать его номер и поговорить. Но так было не для всех.

Бабушка осознала, что дедушки больше нет и не будет. Она приняла этот факт сразу, как только ей сообщили. Громко горевала, упав на диван, и все повторяла: «Хороший был мужик! Хороший человек!» Осознание это было страшным. Подобно слишком стремительным родам, калечащим и мать, и дитя, такая неожиданная смерть, казалось, навсегда вырвала из бабушки кусок сердца. Для бабушки со смертью дедушки умерла любовь как таковая. Она как будто не могла более полноценно ее ощутить. Бабушка, всегда окружавшая всех любовью и заботой, для того чтобы дарить ее всем окружающим, как оказалось, черпала ее из дедушки. Как только не стало дедушки, вся эта цепочка любви прервалась. Бабушка более не могла дарить свое тепло с прежней интенсивностью. Не стало источника.

 

Глава 6. Sensus veris* (*чувство весны)

 

От природы оптимистичной Харви не хотелось верить в теорию о черной полосе, которая порою накрывает человека с головой. Девушка была склонна считать, что скорее из‑за одной неприятности все остальные каждодневные задачи начинают восприниматься как настоящие трагедии. Однако в тот год Харви поняла, что иногда действительно наступает затмение. Возможно, однажды человек осознает, что это было не более чем естественным ходом небесных тел, но в момент, когда на землю опускается зловещая темнота, сковывают отчаяние и страх.

За тот год, когда развелись родители, у Харви умерло пять близких помимо дедушки. Безусловно, потеря дедушки была наиболее ощутима, но и другие, уходя, забирали с собой привычный мир. Смириться с тем, что более никогда не будет возможности поговорить с человеком, к которому испытывал нежность, невозможно. Ведь чувство остается, а объекта его приложения больше нет. Это против самой природы, как если бы солнце светило, выбрасывая свои лучи, а вокруг продолжала бы сохраняться тьма, ничто бы не освещалось и не оживало под влиянием источаемого тепла. Эти потери физически опустошили Харви, лишили ее всех желаний и плотности. Каждую ночь Харви плакала час за часом почти до утра, пока не засыпала на рассвете, истощенная рыданиями, чтобы вновь проснуться спустя несколько часов и начать влачить свое жалкое существование. Харви плакала в течение дня по несколько раз. Каждый раз слезы подступали внезапно, вызванные любой мелочью. Весь организм будто только и ждал повода, чтобы выпустить боль, парализовавшую все внутри.

Харви больше не могла рисовать, не могла заставить себя даже просто провести кистью по бумаге, хотя это всегда помогало ей справиться со своими тревогами. Чтобы притупить боль, Харви отправлялась в мир своих фантазий. Кому‑то это помогает сделать алкоголь, кому‑то наркотик, кому‑то экстремальные виды спорта, но Харви растворялась в видеоряде танцев. Девушка наблюдала за тем, как Нуриев, Кортес, прекрасная Гиллем, Джин Келли и другие то умирали на сцене в муках, то оживали, раскрываясь подобно первым весенним листьям. Они повествовали о том, что боль – это неотъемлемая часть жизни, что только через ежедневные страдания человеку дано чувствовать. Когда каждый мускул тела находится в напряжении, пронизан электричеством, человек вдруг обретает свою цельность, становится тем, кем быть ему предначертано. В страданиях рождается надежда, и мы находим себя. Но какими же мы себя найдем?

Харви восхищало, какими рельефными были танцы прославленных танцоров. Они умудрялись не просто передавать картины‑образы, а делать их фактурными, словно художники, что создают определенный характер произведения, обнажая свой личный творческий почерк. Наслаждаясь произведением, испытываешь волшебные чувства, ведь не только переживаешь сюжет, но и проникаешь внутрь души творящего.