Острые грани любви
Улыбаюсь во весь рот. Безумно рада видеть Аню! Как же трудно жить так далеко от дорогих сердцу людей! Мы встречаемся всего один‑два раза в году, навещая друг друга. Но даже это скоро изменится. Когда появится ребёнок, Аня с мамой, которая тоже живёт в Америке, перестанут приезжать, а для меня каждый визит – это настоящий подвиг. Несмотря на все тренинги и наставления, я до сих пор панически боюсь летать на самолёте, а по‑другому до них не добраться. Эх! Ладно, потом погрущу по этому поводу.
– Ты развелась? С ума сошла? Быстро рассказывай, что случилось!
Вот тебе и встреча! Ни объятий, ни поцелуев, только недовольно поджатые губы и яростно сверкающий взгляд. А ведь мы не виделись с Нового года.
– Как ты узнала?
Обречённо вздыхаю и пытаюсь спрятать глаза, разворачиваясь в сторону кафе. Честно говоря, посвящать родню в этот раздел моей семейной жизни я не собиралась ещё очень долго. Лёшка никогда никому не нравился, ни моим друзьям, ни особенно маме с Анькой. За те пять лет, что мы были женаты, они даже ни разу его с днём рождения не поздравили. На праздники я тоже всегда летала к ним одна, бросая бедного любимого мужа, как я считала, в одиночестве.
– Какая разница, как узнала! Твоя подружка Маруська тебя по незнанию сдала. Ты вообще обалдела – такое скрывать? Мама теперь истерит через день, а у меня от этого ребёнок сильнее толкается.
Анька нервно выхватывает из рук официантки меню, а я пытаюсь зацепиться за безопасную тему и начинаю засыпать её вопросами про будущую племянницу.
– Кира! Ты мне зубы‑то не заговаривай! Догадываюсь, что всей правды я от тебя, как обычно, не услышу, но хотя бы выдай более‑менее правдоподобную версию. Маме я потом информацию отфильтрую. Там и без того крыша едет. Сама понимаешь, четыре брака благотворно на мозг повлиять не могут. Наш нежный цветочек уже винит себя во всём и планирует тебя к себе перевезти, ведь «это я недоглядела, пример плохой всю жизнь подавала» и так далее. Так что, если мы не хотим, чтобы она извела меня и Тома, который из всех её мужей, да простит меня папа, мне нравится больше всех, нужно дать ей «правильную» историю, чтобы успокоить.
И хотя никакой нотки юмора в свои слова Аня не вкладывала, она так смешно и правдоподобно пародировала маму, что я не удержалась от смеха.
– Не понимаю, почему она переживает? Уж кто‑кто, а я от всех этих её браков только в выигрыше осталась. Три квартиры в центре мегаполиса, не считая моей, образование за счёт твоего родителя и ежегодный новогодний вполне увесистый денежный бонус от моего папочки.
– Погоди! – протянула Аня, зло сверкая глазами. – А что с имуществом? Я надеюсь этот твой, слава богу, бывший муж не осмелился претендовать на что‑то? Ты ведь не из‑за этого в бабушкину квартиру переехала?
Она так раздувала от возмущения щёки, что я совсем бы не удивилась, если бы у неё из ноздрей и ушей пар пошёл со свистом, как у кипящего чайника.
– Поверь, он и так неплохо устроился, – фыркаю я, откидываясь на стуле. – Ладно, только пообещай без нравоучений и победных «мы же тебя предупреждали»…
Анька тут же отбросила в сторону меню и чуть не перекинулась через стол, снова меня насмешив. Наверное, я действительно слишком много держу в себе, раз они с мамой так реагируют на любое моё откровение.
– Помнишь, я тебе рассказывала и даже показывала, как Лёша машину разбил? Вот тогда‑то я и заподозрила неладное. Не буду вдаваться в позорные подробности и то, что меня вообще побудило в нём усомниться, но копнув поглубже, я с удивлением поняла, что мой славный муж меня, можно сказать, обворовывает. Оказалось, что мою квартиру на Ваське[1] он сдаёт не своему обнищавшему университетскому товарищу за квартплату, а вполне успешной семье за вполне приличные деньги. Я ведь сдачей‑то никогда сама не занималась, а когда стала проверять, то суммы, которые Лёша озвучивал с аренды остальных двух квартир, от реальных тоже отличались. Ну а потом я узнала ещё несколько занимательных фактов. С машиной, которую он купил на наши общие деньги и «разбил», якобы не успев оформить КАСКО, ничего не случилось. Это была хитрая многоходовочка, чтобы подарить её своей обожаемой любовнице, которой нужно было с комфортом возить их сына. И ведь не поленился на свалку сгонять, чтобы фото автохлама сделать. Правду говорят, чем невероятнее ложь, тем быстрее в неё поверят. Вот я и глотала выдумки одну за одной, не давясь. Не знаю точно, когда всё это у них с его дамой сердца началось, но, по моим подсчётам, не меньше четырёх лет назад. Их ребёнку уже два. Ну а под конец они так расслабились, что даже прятаться перестали. Думаю, Лёше просто на меня было уже очень сильно плевать. Отец этой мадам верховодит каким‑то провинциальным городком, и мой благоверный решил обосноваться там. А что, и любовь, и положение, и материальная обеспеченность. Ну и классика жанра: возвращается как‑то жена из командировки… Я после новогодних праздников от тебя как раз прилетела, уставшая и нервная от самолёта, сама знаешь. Аня, мы в квартире на Фонтанке жили, там сто пятьдесят квадратных метров. У них было столько времени одеться и придумать себе оправдание! Он же знал, когда я приеду, и они меня прекрасно слышали. Видимо, решили вот так заявить о себе. Ты, говорит, Кира, прости, но я люблю другую. Вот так и закончился наш пятилетний брак. Поорала тогда немного и больше с Лёшей ни разу не разговаривала. Переехала в квартиру бабушки, она мне всегда больше всех нравилась. Казанский собор под боком, вид на канал Грибоедова. Она самая маленькая из моих квартир, но и самая уютная. Я же никогда одна не жила, а в большой страшно и одиноко было, слышалось всякое. Ну и финансово это намного удобнее. Как‑то так.
Пожимаю плечами и вздыхаю.
– Потому я вам пока и не говорила. До твоих родов откладывала. Там бы и времени прошло много, и заботы о ребёнке вас бы с мамой отвлекли. А вообще, мне и самой‑то до сих пор во всё это не верится. Да и как такое сказать? Тем более, что вы все эти годы были правы, утверждая, что Лёша ненадёжный и скользкий тип. Знаешь, как противно и стыдно за свою слепоту и дурость! Мне двадцать пять, а я уже разведена. Причём променяли меня не на писаную красавицу, а на бесформенную каракатицу с грязно‑коричневым цветом волос, которая при этом ещё и старше на три года.
Снова вздыхаю и смотрю на сестру. Ну вот! Сейчас расплачется! Так и знала, что не нужно рассказывать. Будут с мамой переживать и названивать по пятнадцать раз на дню. Что ж, сама виновата. Теперь пластинка про переезд в Америку очень долго не заглохнет. Не понимаю, почему они не хотят от меня отстать? Ну не нравится мне там жить, что я могу с этим поделать? Между прочим, теперь можно смело сказать, что именно пребывание в этой стране и толкнуло меня на безрассудный брак с Лёшей. Три года нервных мучений, бегство – и вот, вышла за первого встречного, только бы не возвращаться. Но говорить Ане я этого, конечно, не стану. Надо бы как‑то её успокоить, дать понять, что у меня всё хорошо. Кстати! А это идея!
– Ты только не волнуйся и маме скажи, чтобы не переживала. Я уже давно всё это переварила и даже начала кое с кем встречаться. Погоди, покажу его.
[1] Васильевский остров, исторический район Санкт‑Петербурга.
