Отшельник. Вокруг одни поэты

– Мочи их! – крикнул он Согларусу и принялся пригоршнями брызгать водой на бандитов.

Облитые водой мужчины тотчас застывали немыми столбами на месте, даже не пытаясь защититься от летящих в них брызг. Через несколько минут они приходили в себя, но теперь лишь растерянно озирались вокруг, совершенно забыв о цели нападения.

– Согларус, не убивай их! – воскликнул Норм. – Они под действием морока! Смывай с них грязь!

Вскоре каждый из бандитов был обильно полит озерной водой. Желание нападать на рыбаков у них полностью пропало. Мокрые мужчины некоторое время обескуражено обменивались взглядами, а затем стали один за другим выходить на берег. Там они собрались тесной кучкой и принялись что‑то возбужденно обсуждать.

Ратник и маг оставались в воде, внимательно следя за происходящим. На мгновенье Норму показалось, что кто‑то наблюдает за ними из прибрежных кустов. Затем это ощущение исчезло.

От общей группы отделился невысокий мужичок с бегающими глазами и заискивающей улыбкой на лице. Подойдя к кромке воды, он низко поклонился и просительным голосом забубнил:

– Вы, извиняйте, господа незнакомые! Бес попутал! Сами не поймем, как тут оказались. Я – Иосиф Голопуп, староста деревни Малый Лог. Наш деревенский луг, почитай, в пяти слошах к югу отсель. Вчерась после сенокоса мы заночевали там на травке, а сегодня на зорьке уже здесь на Чудном озере очутились. И ничего, понимаешь, вспомнить не можем! Может брага на ужине была прокисшая? Никакого злого умысла супротив вас у нас отродясь не было. Извиняйте еще раз, господа! Мы в деревне соберем щедрое подношение за случившийся казус. Так, что не гневайтесь!

Позади старосты послышались одобрительные возгласы.

Норм почувствовал какое‑то шевеление под водой у своих ног. Глянув вниз, он увидел, что его сапог опутала гибкая коричневая змейка. Ратник, не мешкая, наступил на гадину другой ногой и с силой вдавил упругое тельце в грунт. Со дна поднялась коричневая муть. Змейка исчезла, словно растворившись в озерной воде.

– Ты оказался прав, кто‑то наслал морок на селян, – обращаясь к другу, произнес Согларус. – Следует отыскать сего злокозненного чародея! А сейчас давай вернемся к костру, нужно обсушиться, а заодно посмотрим, что там с пернатым крикуном. Все решено! Больше без посоха за порог ни ногой!

Сердито бормоча под нос, старый маг направился к берегу. Норм ненадолго задержался у воды, чтобы пообщаться с расколдованными «бандитами». Но ничего нового он от них не узнал и, распрощавшись с бесконечно кланявшимися и извинявшимися селянами, вернулся в лагерь. Его товарищ с хмурым видом ходил вокруг остатков костра, собирая разбросанные по земле пожитки. Предупредившая друзей о нападении, птица бесследно исчезла. Лишь неподалеку от кострища валялись несколько втоптанных в землю и перепачканных глиной разноцветных перьев.

 

Глава 4. Любовная история

 

 

В грезах рождаются страсть и надежда,

Время не властно над силой любви.

Вот только обида жжет пламенем сердце,

Питаясь желаньем за все отомстить.

За три года до описанных выше событий…

 

Нижний край пышной белоснежной юбки взметнулся кверху и, не успев опасть, тут же снова взлетел. Стройная загорелая ножка раз за разом подбрасывала кружевной подол к небу. Грациозная девушка упоенно кружилась в стремительном танце, полностью отдаваясь каждому движению в такт только ей одной слышимой музыке. Время от времени она высоко подпрыгивала, освещенная ярким солнечным светом. И тогда легкое платье плотно облегало точеную фигурку танцовщицы молочной пеленой. Ее лицо никак не удавалось рассмотреть, лишь гибкие смуглые руки порхали вокруг гордо посаженной головы. Черные как смоль волосы были собраны в тугой пучок на затылке и удерживались сверкающей на солнце заколкой. Тонкую талию танцовщицы охватывал широкий алый пояс.

Истово исполняемый девушкой танец был посвящен цветущей весне и радости обновления. Своими корнями он уходил в далекое прошлое Обитаемых Земель. В те времена люди еще не поклонялись религиозным идолам и жили в согласии с природой. Об этом говорило каждое движение танцовщицы. Вот она, подобно травинке, колышется на ветру, а здесь звонким ручейком бежит в лесной чаще. Девушка порхала, едва касаясь земли, и казалась невесомой белой пушинкой. Ее тело, словно не имеющее костей, упруго изгибалось то в одну, то в другую сторону. Изящные ножки беспрестанно взмывали вверх и неудержимо несли в вихре танца. Внезапно танцовщица замерла, к чему‑то прислушиваясь. И вдруг, разом лишившись сил, упала на землю и замерла без движения.

Морщинистое веко медленно поднялось, открывая мутное в красных прожилках око. Ссохшаяся рука, густо покрытая пигментными пятнами, с усилием провела по потемневшей от времени поверхности стеклянного шара.

– Кхе‑кхе! – разнесся по пустым залам замка лающий старческий кашель.

Гулкое эхо пробежало по полутемным комнатам, заставленным обветшалой, покрытой толстым слоем пыли мебелью. Затем покатилось вниз по лестнице, летя мрачными галереями с потрескавшимися ступенями. Добежав до крохотной каморки в конце дальнего коридора, оно всколыхнуло, заставив трепетать, пламя свечи на постаменте перед картиной. С потрескавшегося полотна невинным взором смотрела вдаль юная девушка с высокой прической и большим желтым самоцветом на груди. Где‑то глубоко в подземелье раздался заунывный звук, похожий на жалобный стон.

Восседавшая за обеденным столом, дряхлая старуха с трудом успокоила надсадный кашель в груди. Скрюченными пальцами с загнутыми желтыми ногтями она ласково погладила большую сороконожку, прижавшуюся к поверхности стола. Создание размером с кулачок ребенка благодарно окрасилось в розовый цвет.

– Моя лапочка! – проскрипела старая женщина.

На столе перед старухой стоял магический шар на бронзовой подставке. В глубине хрустальной сферы медленно таяла фигурка танцовщицы в белом платье.

Сороконожка торопливо засеменила по столешнице. Преследуя только ей одной известную цель, она упорно пробиралась между стопами ветхих фолиантов и грудами скрученных в трубочку свитков. Наконец дивное насекомое отыскало нужную ей вещь. Подцепив коготками, существо вытащило из‑под обрывка пергамента инкрустированный перламутром гребень и принялось толкать его в сторону хозяйки.

– Многоцветка, оставь гребешок в покое! – остановила сороконожку старуха. – Беги лучше на кухню! Передай мое распоряжение: в восемь часов накрыть ужин в Синей столовой.

Сколопендра Многоцветка ловко спрыгнула со стола на каменный пол и поспешила к дверям. Но на полдороге она замедлила движение и остановилась в нерешительности. Подняв вверх передние ножки, существо забавно замахало ими в воздухе. Все тельце многоножки окрасилось в красный цвет.

Хозяйка за столом тяжко вздохнула.

– Да знаю, знаю я, что на кухне уже давно никого нет, – тоскливо проскрипела она. – Но все еще вернется, милая моя, и будет, как в прежние славные времена! И ждать нам осталось совсем недолго!