Отшельник. Вокруг одни поэты
Жизнь в уединенном монашеском обиталище протекала по строго заведенному распорядку, расписанному с раннего утра и до позднего вечера. Каждый день начинался с прибытия очередной партии паломников. Прибывших гостей размещали по жилым помещениям. В назначенный час проходила общая молитва с епископом Иоганнесом, по окончании которой тот демонстрировал одно из своих «чудес». Затем монахи и паломники приглашались к обеденному столу для совместной трапезы. После небольшого отдыха поочередно следовали: вечерняя служба, непродолжительная проповедь «живого святого», ужин, сон. С утра все повторялось. И так всю неделю. Исключение составляли суббота и воскресенье, когда скитникам позволялось отдохнуть от посетителей. На тех же подводах, что доставляли по утрам паломников, отвозили обратно в монастырь переночевавших гостей. Тем же транспортом доставлялись продукты и предметы, необходимые монахам в повседневном быту. Пищу готовили послушники в летней кухне с расчетом на новых постояльцев. Благодаря этому трудностей с пропитанием не возникало.
***
Сегодня поутру иеромонах Амвросий, как обычно, занимался размещением новоприбывшей партии паломников. Как и ожидалось, с наступлением теплых весенних деньков поток мирян, жаждавших лицезреть «живого святого», существенно вырос.
На севере Обитаемых Земель весна из года в год с запозданием вступала в свои права. Но вот уже несколько дней, как холода окончательно отступили. На вековых соснах появились молодые светло‑зеленые побеги. Раскрылись созревшие шишки, рассеивая по ветру легкокрылые семена. Под покрытыми морщинистой корой деревьями зазеленела свежая трава. Отовсюду слышалась веселая птичья разноголосица, изредка прерываемая трелями соловья или брачной песней самца‑кукушки.
Извилистая тропинка уводила совершавшего утреннюю прогулку Иоганнеса все дальше и дальше в лес. Скитнику хотелось хоть на время скрыться от докучливых гостей и побыть в одиночестве. Поддавшись легкомысленному весеннему настроению, епископ стал тихонько напевать:
– Гм, – задумчиво протянул Иоганнес, остановившись прямо посередине лесной тропы. – Последнее слово явно выбивается из общего текста.
Действительно, обнимать девушку, выдавшую его сокровенные планы недоброжелателям, было как‑то неправильно. Ведь именно из‑за вероломства новициатки Розалинды де Олбани, оказавшейся шпионкой короля Вендарии Дамиана Второго Справедливого, Паблиотти сослали в эти дремучие леса полтора года назад. [1]
На его преосвященство внезапно нахлынули грустные воспоминания. Он сошел с тропинки и присел на трухлявый пень, сиротливо торчавший на краю поляны. Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, епископ вытащил из ножен на поясе золотой кинжал и принялся в очередной раз его разглядывать. Сей ценный предмет являлся одушевленным магическим артефактом и однажды сам выбрал ссыльного монаха своим хранителем. Подняв кинжал на уровень глаз, Иоганнес посмотрел сквозь круглое отверстие в его рукоятке. «Так я и не понял, зачем нужна эта прорезь, – принялся размышлять епископ. – Шнурок в нее протянуть – затея неудачная. Повесишь потом кинжал на шею, а ножны, глядишь, и соскочат. Непонятно». Поддавшись вернувшемуся игривому настрою, Иоганнес поднес рукоятку артефакта к губам. Дуя в дырочку, он попытался насвистеть мелодию известной фривольной песенки.
Внезапно кинжал в руках его преосвященства затрясся мелкой дрожью. Из отверстия в рукоятке вылетел рой крохотных сияющих золотом жучков с острыми, как иглы, жалами. Рассерженно гудя, опасные создания закружились перед лицом опешившего скитника.
– Ой! – тихо произнес тот.
Ему показалось, что при звуках голоса жало у ближайшего к нему светящегося жука немного уменьшилось.
– Ой‑ой‑ой! – чуть громче произнес епископ.
Насекомые замерли на месте, быстро махая крылышками, и как будто прислушиваясь. Их острые жала сделались меньше. И тогда решившись, Иоганнес запел дрожащим голосом:
Постепенно, под звуки голоса епископа, игловидные жала у золотых жуков уменьшились в размерах, а потом и вовсе исчезли. Их сверкающие тельца стали миниатюрнее, а крылышки, наоборот, выросли. Опасные создания прямо на глазах превратились в симпатичных золотистых мотыльков. Сияющие бабочки грациозно закружились над головой застывшего на пне скитника, а затем соединились в порхающую гирлянду. «Живой святой» заворожено следил за их чудесным превращением.
Епископ затянул свою коротенькую песенку во второй раз. Мотыльки вытянулись в длинную сияющую цепочку. То отлетая, то снова возвращаясь к лицу певца, они как будто манили его за собой. Иоганнес поднялся с пня, и, не сводя глаз с парившей в воздухе вереницы золотых бабочек, двинулся в неизвестность. Многократно ныряя вслед за мотыльками в, казалось, непроходимые заросли кустарников, скитник потерял счет времени. Пару раз он пробовал было остановиться. Но золотые светлячки тут же возвращались. Их становившийся угрожающим полет, а также появление острых жал подавляли краткие всплески строптивости у пленника. Помолившись святому Аполлинарию и положившись на судьбу, Иоганнес продолжал путь.
Окружающий лес мало‑помалу менялся. Чем дальше углублялся в него епископ, тем выше и толще в обхвате становились деревья. Солнечные лучи уже с трудом пробивались сквозь их раскидистые кроны. После очередного ныряния в непролазные кущи, Иоганнес вышел на небольшую, поросшую травой поляну. Ветви деревьев здесь раздвинулись в стороны, и вся лесная прогалина была залита ярким солнечным светом. В центре лужайки стояла в задумчивости маленькая девочка с изумрудными волосами. Ее длинные кудри охватывал венок из пушистых желтых одуванчиков. На крохотном личике выделялись огромные васильковые глаза, курносый носик и ярко‑красные губы. Малышка была одета в нарядный сарафан светло‑зеленого цвета, переливающийся серебристыми бликами в лучах солнца. Из‑под длинного подола выглядывали тонкие босые ножки. «Как эта кроха оказалась одна в дремучем лесу?» – успел подумать Иоганнес.
Девочка подбросила в руке мячик из скомканной травы и звонким голосом запела песенку‑считалку:
Остатки волос на голове епископа встали дыбом, когда он вдумался в смысл детской песенки. Как зачарованный смотрел Иоганнес на странного резвящегося ребенка.
Мотыльки плавно опустились на рукава рясы и плечи скитника, словно покрыв их золотой шалью. Крохотные бабочки отдыхали, изредка взмахивая сияющими крылышками.
Девчушка подняла свой взор и посмотрела прямо в глаза его преосвященству. Иоганнес вдруг почувствовал, как все вокруг него застыло в немом оцепенении. Пришло понимание, что тело перестало его слушаться. Околдованный скитник не мог теперь даже шевельнуться.
[1] Новициатка – девушка, проходящая период послушничества (новициат) до принесения монашеских обетов при вступлении в Единую Церковь. Она носит монашескую одежду, выполняет устав церкви и подчиняется ее начальству. Постоянно занимается специальной духовной работой над собой в монастыре под руководством специального «наставника».
